День, когда пала ночь

– Ну а меня никакие дурные приметы не заставят последовать их примеру.

Вулф взглянул в глаза другу. Трит всегда и все обращал в шутку, но сейчас его темные глаза смотрели искренне.

– Надеюсь, вы тут не купаться задумали?

Оба встрепенулись на голос. Подошла Регни, в меховом плаще поверх рубахи и кольчуги.

– Нам купаться ни к чему, – легкомысленно ухмыльнулся Трит. – Пар отменно очищает кожу. Разве мы не сияем чистотой?

– Красавчики. – Регни втиснулась между ними, подперла коленом подбородок. – Я слышала про Карлстена. Завтра на рассвете он возьмет горячий уголь.

– Это не отменит его слов, – покачал головой Вулф.

– Он клялся хранить твои тайны. Болтливый язык нельзя оставлять без наказания. – Она перевела взгляд на Трита. – Как я понимаю, вы оба ушли сюда, чтобы его не видеть.

– От Карлстена кровь закипает, как в этом ключе, если свалишься, а здесь хоть помрем в хорошей компании. – Трит кинул камешек в серое варево. – Да и новых басен этого Ведьмобоя я не вынесу.

– Если вам наскучили пиры, есть у меня кое-что поинтересней.

– Вождь-одиночка с щербатым зубом?

– Ты это про меня?

– О, и вправду сходится. Тогда вождь-одиночка с щербатым зубом и притом мужчина?

– Найди я такого, ни с кем не стала бы делиться. – Регни достала из-под плаща мех с вином и, отпив, передала ему. – Утром прибыл гонец с известием о моровом поветрии в Офандауте. Его величество приказал нам ехать вперед, удостовериться, не опасно ли ему будет туда наведаться. Если там и вправду мор, мы должны обезопасить Иссин.

Иссин в свое время была одной из самых почитаемых снежных провидиц. Она помогла склонить Хрот к Шести Добродетелям, а позже стала священнослужительницей. Бардольт и теперь бывал иногда в ее селении.

– Все едем? – спросил Вулф.

– Сауму возьмем, а Карлстен пусть остается. Я им сыта на много дней вперед. – Регни достала клинок и точильный камень. – Скорее всего, дело пустое. Просто солнечная горячка.

Вулф поймал ее взгляд, но Регни отвела глаза. Она тоже сомневалась.

Спали они вместе со всеми домочадцами короля на полу в пиршественном зале. Здесь забили все щели и проемы, чтобы солнце не проникало внутрь.

Перед рассветом Вулфа растормошила Саума. Он кивнул, согнув затекшую шею, протер кулаками глаза и потянулся за меховыми сапогами.

Небо было, как свежевыскобленная шкура, – сырое и растянутое вширь. Доля собралась за стеной зала вокруг костровой ямы. Велл сидел отечный, с красными глазами. Вулф делал вид, что не замечает убийственных взглядов Карлстена, однако, когда вышла Регни, обрадовался.

– Песий волос в глаз попал? – шепнул он Веллу, передавая ему мех.

Велл, закряхтев, взял вино.

Регни держала в руках клещи. Вытащив из костра уголь, она повернулась к ним.

Толковали, что в поединке с Безымянным Святой не выпускал меча из рук, даже когда огненное дыхание змея раскалило Аскалон докрасна. Бардольт любил этот рассказ, находя в нем пример отваги и стойкости. Обычно раскаленный докрасна металл сжигал кожу до мяса, но грешники в Хроте всегда могли загладить вину, взяв в руки горящий уголь.

– Карлстен Варгойский, ты клялся перед своей долей хранить ее тайны. Вчера ты нарушил клятву. Ты изменил добродетели Верности, связавшей Святого с его благочестивыми спутниками. – Регни протянула ему уголь; свет огня отразился в ее зрачках. – Проси милости у рыцаря Верности. Покажи, что готов загладить причиненное зло страданием.

Карлстен презрительно фыркнул, стянул перчатку и, глядя в глаза Вулфу, медленно протянул открытую ладонь. Регни, разжав клещи, уронила в нее уголь.

Эйдаг, поморщившись, отвела взгляд. Карлстен оскалился, боль вздула ему жилы на шее и наполнила влагой глаза, но он не издал ни звука. Вулф заставил себя выдержать его ненавидящий взгляд. Карлстен слишком долго медлил отбросить уголь. Лицо его заливалось потом.

– Моя боль – лишь тень страдания Святого, – сквозь зубы процедил он. – Я буду день ото дня трудиться, чтобы сделать свою душу достойной Халгалланта.

– Я, как твой вождь, прослежу за этим. Ступай, лечи руку и дважды подумай, прежде чем снова распускать язык, – холоднее снега ответила Регни. – В другой раз я тебе рот углями набью.

В тот же день они выехали на север. Снег пластами валил со свинцового неба. Хротцы вывели для дальней дороги маленьких коренастых лошадок, не спотыкавшихся на камнях и льдах Могильников – самой северной и восточной части Хрота, где не сходили вечные снега, а выпавший в давние времена пепел чернил землю.

Жители широко разбросанных хуторов и селений перебивались здесь подледным ловом и охотой в сумрачных лесах, да еще торговали с Хюраном. Зимой здесь почти не видели света.

Сюда и удалилась Иссин, когда провидиц оттеснили с важных мест в общинах. Многие стали священнослужительницами или лекарками, другие – изгнанницами. Добродетели не миловали беседующих с духами женщин.

И все же Иссин помогала хротцам принять Шесть Добродетелей. Потому-то Бардольт и не забывал ее, окружал заботой и искал ее наставлений. Былой юный язычник, заживо погребенный под любовью к Святому, до сих пор тенью влачился за королем.