День, когда ты придешь

– Но тогда почему же ты рассказала мне, обычному гражданскому врачу, все эти

свои военные секреты?!

– Эта информация больше не имеет военного значения.

Короткий смешок, вырвавшийся из груди Терезы, больше напоминал всхлип.

– Реальность… жестоко отрезвляет. Я была некомпетентным командиром. Потому

мои подчиненные и бросили меня. И я оказалась здесь – потеряв все. У меня больше нет

цели… лучше умереть, чем жить – вот так.

Помолчав, она взглянула на Марту.

– Доктор Витт, вы считаете меня сумасшедшей девчонкой, достойной только

жалости?

– Н-нет, не совсем…

– Все в порядке. Пусть так и будет. От меня осталась только оболочка. Пустая

ракушка.

Договорив, Тереза отвернулась и зарылась лицом в подушку. Тень от спутанных

волос, отливавших в неестественном свете люминесцентной лампы странным неживым

алюминиевым оттенком, скрыла ее глаза.

– Да, я хотела сообщить еще кое-что, – неловко заговорила Марта, когда молчание

стало невыносимым. – Э-э-э, несколько деликатный вопрос. Тебя переводят в другое

лечебное заведение. Оставаться здесь ты больше не можешь. Наверное, будет лучше

пожить с людьми, у которых такие же проблемы, как у тебя.

Безусловно, несовершеннолетняя с неясным прошлым, без денег и документов, не

подпадала под действие социальной страховки, и госпиталь больше не мог ее содержать

за свой счет. Бродяжку в любом случае пришлось бы отправить в благотворительное

заведение классом пониже, расположенное в пригороде. Если по-простому – в приют.

– Мне все равно, – безразлично ответила Тереза, не выказывая ни огорчения, ни

радости – ничего.

Марту внезапно охватила щемящая печаль. Она сама не могла понять, почему.

Возможно, потому, что она, против воли, слегка привязалась к странной пациентке.

Какими бы абсурдными ни казались заявления бродяжки с первого взгляда, за ними

скрывалась подкупающая искренность. Марте не раз приходилось выслушивать истории о

пришельцах с других планет или выходцах из пещер в центре Земли, о коварных

правительственных агентах, потихоньку вставляющих чипы в мозги законопослушных

граждан – как относиться к ним, было понятно. Но эта молоденькая девочка – она

действительно разбиралась в таких специфических, доступных только специалистам

областях знаний, как ядерные реакторы на холодных нейтронах и тактика амфибийных

десантных операций – там, где непосвященные просто не понимали, о чем идет речь.

– Перевод назначен на завтрашний вечер. Я буду на дежурстве и провожу тебя.

– Да, – голос Терезы был все таким же отстраненным и бесчувственным.

Вечером следующего дня к пандусу приемного отделения госпиталя подкатил

черный микроавтобус. Опоздав всего на пять минут.

Водитель и здоровенный санитар вынули из салона кресло на колесах и

поздоровались с Мартой. Она никогда не видела этих людей раньше, в чем, впрочем, не

было ничего удивительного. На груди у них висели личные бэджики, а документы на

перевод выглядели безукоризненно.

Из коридора раздалось поскрипывание колес и появилось кресло-каталка. Бледная

Тереза бессильно откинулась на спинку, ее щеки ввалились, тусклый взгляд скользил, ни

на чем не задерживаясь. Дежурная медсестра, которая выкатила кресло, деловито

объяснила Марте:

– Сегодня утром пациентка жаловалась на головную боль. Лечащий врач выписал

болеутоляющее.

Водитель небрежно поинтересовался:

9

– Девчонка не буйная?

– Нет, она прекрасно слушается, – вместо медсестры ответила Марта. Водитель

удовлетворенно кивнул.

– Но лучше мы ее все же пристегнем ремешками. А то вдруг начнет беситься или

бегать по салону на ходу – еще поранится.

– Я даже не знаю, стоит ли…

– Не волнуйтесь, мы ей только добра хотим. Так-так. Раз она не буянит, это

славно… да, кстати, девчонка не говорила вам ничего такого-эдакого странного?

– Странного? Что вы имеете в виду? У меня такая работа – редко встретится

пациент, который не болтает разные глупости.

Марта ответила, фальшиво улыбнувшись – вопрос почему-то заставил ее

почувствовать себя неудобно.

– Это уж точно, – хохотнул в ответ водитель и зачем-то огляделся. На площадке у

бокового входа в госпиталь, уже тонущей в сумерках, не было никого кроме Марты,

терпеливо ожидающей за спинкой кресла медсестры, самого водителя и его помощника –

мускулистого санитара. По шоссе за оградой проносились редкие автомобили.

– Доктор.

– Да? В чем дело?

– Все же, не случилось ли так, что девчонка говорила странные слова, вроде

«Амальгам» или «Митрил»? И не случилось ли вам их услышать?

– Я… вас не понимаю.

Марта вдруг почувствовала, что начинает мелко дрожать, и выпрямилась, стараясь

выглядеть уверенно и независимо.

– А вот мне кажется – вы уже догадались, – водитель довольно ухмыльнулся, и эта

усмешка заставила ее задрожать еще сильнее. С первого взгляда он выглядел совершенно

обычно: европеец лет тридцати, синий рабочий комбинезон. Рост под метр восемьдесят,

коротко стриженые волосы, небольшой шрам на скуле. Но его поведение – оно

неожиданно и страшно изменилось. Марта отчетливо осознала, что перед ней стоит

человек, для которого насилие и грубое принуждение вполне в порядке вещей.

– П-послушайте, теперь уже вы говорите странными словами…