День, когда ты придешь

Телохранители, заподозрившие неладное, вылезли из вертолета и направились к

крыльцу.

«Нужно бежать… прямо сейчас».

Ее дернуло, будто током. До вертолета было далеко, если она бросится прочь –

телохранителям ни за что ее не догнать.

– Стой! – заорал один из амальгамовцев.

Нет, не так.

Прыгнуть назад, в коридор.

Бежать.

Кричать изо всех сил – «Соске»!!!

Если она так поступит, он наверняка…

Но ее ноги не двигались.

Как будто подошвы сандалий приклеились к земле.

Она бросила взгляд на неподвижного Леонарда. Кровь продолжала бежать,

подкрашивая пузырящиеся лужи. Ресницы дрогнули, веки с трудом приподнялись. В

аметистовых глазах, остановившихся на оцепеневшей Канаме, было спокойствие… и

одновременно безмерное сожаление. Была ли причиной боль? Или что-то иное?

Я выстрелила.

Нарушила правила.

Нерешительность отяготила ее тяжкими кандалами. Она словно приросла к месту,

раздираемая одновременно ужасом одиночества, мстительным желанием добить его,

пронзительным чувством вины за то, что пыталась убежать, бросив его. Время словно

остановились в этом мятущемся вихре. Она очнулась только тогда, когда охранники

оказались в нескольких шагах, направляя на нее пистолеты.

– Брось оружие! Быстро! – выкрикнул охранник.

Она только теперь поняла, что все еще судорожно стискивает рукоятку револьвера

Леонарда.

Канаме инстинктивно обхватила себя за плечи, словно от холода, сжав высокую

грудь. Услышав тяжелые шаги, бросила взгляд через плечо. На пороге возникла фигура,

едва помещающаяся в проходе.

Андрей Сергеевич Калинин спросил спокойно и негромко:

– Куда ты собираешься бежать?

110

– Я…

Русский офицер одним взглядом схватил револьвер в руке Канаме, заострившийся

профиль лежащего навзничь Леонарда. В стальных глазах неожиданно мелькнула боль.

Но это было всего одно мгновение. Его лицо снова затвердело. Калинин спокойно вынул

серебристый револьвер из безвольной руки Канаме и приказал обычным, холодным и

бесчувственным тоном:

– Мы отходим. Взять ее.

Один из телохранителей толкнул девушку вперед, второй опустился на колени

рядом с Леонардом. Губы раненого шевельнулись – едва заметно. Но что он сказал,

Канаме не могла услышать.

Гул непрекращающегося ливня, рев вертолетных турбин, грохот артиллерийской

канонады, ослепительные в темноте вспышки разрывов – слившись в один яростный

вихрь, эта ночь поглотила ее.

Блестя мокрой броней, со стороны джунглей возникли три стальных титана.

Бронероботы прикрывали вертолет своими телами. Черный, красный и белый. Черный

скорее всего, пилотировал Фаулер, белый – Сабина. Пилота третьего Канаме не знала.

Этот тип бронероботов был ей знаком – по базе данных из ноутбука. Он назывался

«Элигор», и тоже нес на борту лямбда драйвер. Разработанная на основе «Чодара» боевая

машина была оснащена более мощным реактором и эффективным генератором, но взамен

лишилась части радиоэлектронного оборудования, по этому параметру даже слегка

уступая М9.

Охранник втолкнул Канаме в кабину вертолета и швырнул на заднее сидение.

Раненного Леонарда осторожно внес на руках сам Калинин.

Двигатели завыли сильнее и вертолет начал медленно подниматься в воздух. Три

арьергардных бронеробота, обменявшись несколькими выстрелами с неизвестным

противником, тоже быстро отступили с вертолетодрома. Несколько высоких прыжков – и

они скрылись в северо-западном направлении.

Канаме безучастно смотрела через иллюминатор. Еще недавно белоснежные, а

теперь пылающие и полуразрушенные здания поместья медленно отдалялись и уплывали

назад и вниз.

Ее взгляд упал на человека, бегущего по ровному полю вертолетодрома. Яростный

ветер раздувал пожары, разворачивая полосы жирного черного дыма. В предутренних

сумерках она не могла, как следует, разглядеть его лица.

Черные нечесаные волосы, темный пилотский комбинезон с красными полосками-

шевронами.

Нет, она все еще не видела его отчетливо, но – этого было достаточно.

– Соске?..

Он что-то кричал, с каждым мгновением удаляясь, превращаясь в маленькую,

игрушечную фигурку. Конечно, она не могла прочитать по движениям его губ, но… она

знала, что он кричит.

Одно слово.

Одно простое слово.

«Чидори»!

Подняв лицо к уходящему вверх вертолету, он звал ее. Только теперь Канаме

пронзило беспощадное осознание – какой же дурой она была! Отчаяние и раскаяние

ударили ее, словно штормовой волной.

Что же она натворила?

Теперь ей больше не вырваться.

Но почему же, почему она не бросилась бежать?

Последний шанс – ведь у нее был один-единственный шанс.

Почему же она колебалась?

111

Почему она забилась в уголок прихожей, глядя, как Калинин быстро и умело

бинтует Леонарда и ставит капельницу, почему она даже не попыталась спастись? Она

могла хотя бы сопротивляться, рваться и кричать: «Нет! Я не пойду!!! Пустите»!..

Почему?!

Вертолет наклонил нос и мощно пошел вперед, маленькая фигурка скрылась,

исчезла, растворилась в дыму. Но последняя картина – он бессильно упал на колени и изо

всех сил ударил кулаком в землю – словно окровавленный гвоздь вонзилась в ее сердце.

«Бегемот», уже выбравшийся на пляж, проводил вертолет поворотом головы, но не

открыл огня. Надо полагать, те, кто послал его, желали захватить ее и Леонарда живыми.