День конституции

«Пойти в столовку или прогуляться до кооперативного кафе?» – подумал Алексей.

Телефон оборвал его раздумья.

«Внутренний», – определил он по звуку и неохотно взял трубку.

– Добрый день, – сказал приятный женский голос. – Это Алексей Николаевич?

– Добрый. Это я.

Голос был незнакомым.

– Можно узнать, вы получили письмо?

– Какое письмо?

– Заказное.

Алексей чуть не ругнулся вслух. Совмещая гадания о судьбе Дениса с попытками написать нечто условно читаемое, он забыл разобрать бумажную корреспонденцию. Каждый день, после регистрации в журнале входящих-исходящих, ее исправно разносила по кабинетам специальная сотрудница.

– Моя фамилия Трофимова, – подсказала собеседница.

Гончаров, прижимая трубку плечом к уху, уже шарил по столу. Писем притащили всего три, не считая извещения о заказном письме. Верно, отправитель – Трофимова Т.А., город Москва.

– Простите, закопался, – ответил он. – А тему не подскажете сразу?

Гражданка Трофимова замялась.

– Она личная. Во сколько лучше перезвонить?

«Жалобщица, и сама приперлась», – пришел к выводу Алексей. Прессу, тем более партийную, в Советском Союзе продолжали причислять к инстанциям, куда всегда можно обратиться со своими бедами. «Правда» работала с письмами трудящихся основательно, их обзоры регулярно подавались в ЦК, так что отвертеться от общения с человеком и не отчитаться затем об исполнении было абсолютно невозможно.

Гончаров принял компромиссное решение: прогуляться до почтового отделения и отобедать в столовой.

– Давайте через час. Вы на проходной?

– Не волнуйтесь, я подожду, – ответила Т.А.Трофимова.

«Тамара? Таисия? Точно не отвяжется».

– Нет, лучше через полтора. Хорошо?

– Конечно, – и голос женщины сменился короткими гудками.

Дом был, что называется, для непростой публики. Куча мемориальных досок внизу извещала, что здесь успели пожить известные артисты, скульпторы и архитекторы. Стоила эта недвижимость таких средств, что девяноста процентам москвичей, наверное, и не снились. Впрочем, аренда четырехкомнатной квартиры общей площадью сто двадцать квадратных метров с двумя спальнями, двумя санузлами, кабинетом, холлом, гардеробной и гостиной тоже влетела в копеечку.

Но человека, посетившего ее в то самое время, когда Алексей готовился к обеду, финансовые вопросы не беспокоили. Покупать жилье в доме № 29 на Большой Бронной улице он не собирался, а за аренду, не торгуясь, внесли всю сумму другие люди – притом за два месяца вперед. Хозяева жили в славном южном городе Сочи и до ноября точно не собирались появляться в столице.

Накрапывал мелкий дождик, и человеку это было только на руку. Идя через двор, он вместо зонта воспользовался капюшоном широкого и длинного плаща. Из-под такого одеяния не было видно ни лица, ни фигуры мужчины. В подъезд он зашел в одиночестве, открыв стальную дверь своим ключом, и на лифте поднялся тоже один. По квартире на восьмом этаже, где была конечная точка его пути, трудно было сказать, что в ней кто-то постоянно живет. И в ней на самом деле не побывало ни единого жильца с первого дня сентября, когда завершились все формальности, связанные со сдачей.

Мужчина запер за собой дверь, вытер ноги о коврик и, не разуваясь, проследовал через одну из спален прямо на балкон. Точнее, на лоджию, так ее размеры позволяли кататься туда-сюда на детском трехколесном велосипеде. Лоджия не была застеклена, и перед ним сразу открылся потрясающий вид. Хотя, конечно, и с этим видом в придачу квартира всё равно не стоила таких бешеных денег. Разумеется, таково было сугубо личное мнение сегодняшнего гостя, а он свою точку зрения обычно никому не навязывал.

Справа, чуть по диагонали от дома, лежала Пушкинская площадь с частью улицы Горького прямо перед ней. Благодаря высокому этажу деревья Новопушкинского сквера ничуть не мешали обзору. Человеку в широком плаще с капюшоном это обстоятельство чрезвычайно понравилось. Не всякий раз ему доводилось работать в столь благоприятных условиях.

Человек достал из-под плаща бинокль камуфляжной расцветки, поднес его к глазам и внимательно, не спеша, рассмотрел всю площадь и улицу. Специалист мигом узнал бы в его оптическом приборе американский Polar с облегчённым корпусом (всего 240 граммов) и антибликовым напылением на линзах, обычно используемый сержантами армии США. Результат осмотра удовлетворил мужчину.

Кто где будет находиться в тринадцать ноль-ноль седьмого октября, он прекрасно помнил без всяких подсказок. Помнил и слова другого человека, ставившего перед ним боевую задачу: «Никаких радиопереговоров, никаких условных сигналов. Вы начинаете действовать, когда толпа прорвет оцепление у Бульварного кольца. Ваша цель – ОМОН». Почему в воскресенье всё произойдет именно так, а не иначе, будут ли у него дублеры, мужчина с камуфлированным биноклем не знал и не спрашивал. В его ремесле излишние вопросы не приветствовались.