День коронации (сборник)

– Сыновья императора знают, – говорит он, – что Соборность им не подчинится. Двести миллионов узлов… двести миллионов имплантатов… и только один управляющий… лишь император может использовать эту Сеть как советчика, может с ней общаться… и эту же способность получит от Соборности следующий ее избранник. Заставить или обмануть ее нельзя.

Снова боль в груди, но по сравнению с пережитым только что она выглядит нежным прикосновением.

– Как он общается с ней? Как контролирует? – вопрошает некто издалека.

– Не знаю, я не специалист, – отвечает он. – И я не знаю, кто будет императором. Только государь знает имя преемника и скоро его назовет, и вы ничего сделать не сможете.

Боль усиливается, аптечка раздраженно жужжит и щелкает, и он с облегчением понимает, что все, лекарства не помогут, миг освобождения близится, он вырвется из лап «оболочек».

Жаль, что не так, как хотелось… но его и так не отпустили бы живым.

– Мы можем его убить! – Злость рокочет в голосе за светом, но лишенная силы, злость проигравшего. – В Орлином дворце у нас есть свои люди! Свои глаза, уши и руки!

Бахвальство или правда?

Он уже не узнает.

– Можете. Только это бесполезно. Соборность тут же выберет нового преемника. Немногим хуже. До императора вам не добраться, иначе вы давно это сделали бы.

Да, покушения были, но давно, последнее – двадцать лет назад.

– Мы уничтожим Соборность! Мы найдем способ!

Грудь сдавливает, но это странным образом не мешает говорить, наоборот, язык словно развязывается.

– Очень сомневаюсь, – произносит он, улыбаясь, вновь чувствуя соль на губах: то ли кровь из настоящего, то ли морская вода из прошлого: единый поток жизни. – Перебьете всех? Двести миллионов человек?

Он смеется, легко и открыто, как не смеялся, наверное, много лет.

Он свободен.

– Станислав Петрович, это проблема чисто техническая, ха-ха, – голос за светом вновь звучит спокойно. – И первый шаг – изучить персональный чип, узел Соборности. Начать мы можем с вашего…

Но он не боится, он за пределами страха, и боль в груди – его верный союзник.

Говорить о том, что имплантат после смерти хозяина перестает функционировать и быстро распадается, он не собирается – пусть хозяева «оболочек» разбираются с этим сами. Яркий свет, бьющий в глаза, мигает, и тьма обрушивается со всех сторон, вцепляется в тело.

И он не в силах понять – это его родная боль или принесенная извне.

Но исход один.

Настоящее

Всю дорогу до Орлиного дворца Сашка ждал, что на них снова нападут.

Только когда за покореженной столкновением кормой лимузина сошлись створки кованых ворот, украшенных орлами, он немного расслабился.

– Приехали, – сказал телохранитель с родинкой. – Вон тебя встречают, юноша.

На крыльце, к которому они подкатили, стоял высокий старик с безупречной выправкой: седые волосы блестят на солнце, глаза под кустистыми бровями похожи на два буравчика, морщины глубокие, точно старые шрамы.

– Гражданин Барсов, добрый день, – сказал он, едва распахнулась дверца машины. – Прошу за мной.

Сашка сделал шаг, оглянулся, неожиданно понял – успел привыкнуть, что его сопровождают двое крепких, подтянутых, неприметных… а еще они спасли ему жизнь. Там, около вихрелета.

– Спасибо, – сказал он.

– Свои люди, сочтемся, – отозвался смуглый, а тот, что с родинкой, просто кивнул.

Следом за стариком Сашка пересек огромный вестибюль, затем их проглотили двери бесшумного лифта. Краткий подъем, коридор, и перед высокой дверью с золоченой ручкой провожатый отступил в сторону.

– Заходите, вас ждут, – проговорил он, склонив голову.

Сашка переступил через порог.

И увидел человека, чей портрет на стене не так давно разглядывал в губернской управе.

Император в накинутом на плечи мундире сидел за огромным письменным столом. Стену позади него украшала карта России размером с половину теннисного корта, горели на ней сотни крохотных огоньков.

В комнате находились еще какие-то люди, но Сашка так изумился, что в первый момент не обратил на них внимания.

– Э… а… ваше вели… – залепетал он, сражаясь с лишившимся подвижности языком.

– Подойди сюда, – велел император. – Присядь. Иначе свалишься.

Сашка сделал несколько шагов, не чуя под собой ног, опустился на краешек стула. В глубоко посаженных глазах императора мелькнула насмешка, но в следующий момент он вновь посерьезнел.

– С этого момента за тобой остается привилегия сидеть в нашем присутствии.

В голове у Сашки кружилось.

Самый могущественный человек страны, а может быть, и мира отправил за обычным студентом целый вихрелет? Почему? Что происходит? Зачем он здесь нужен? Еще и привилегия!

Сашка знал, что император болен, об этом говорили в новостях, но выглядел хозяин кабинета с картой на стене крепким, разговаривал уверенно, разве что на лбу его блестела испарина и дышал он тяжеловато.

– Не хочешь узнать – почему? – спросил император.

Сашка открыл было рот, но понял, что язык его не послушается, и кивнул.