День козла

– Я и говорю – ближе некуда. Я-то вот так стою, возле двери, а по ту сторону – он… Ты не сбивай меня, а то все перепутаю! – заявила она в сердцах, а затем продолжила на свой лад. – Значит, вермишели полкило… рассчиталась в кассе, конешно – шашнадцать рублей как корова языком слизнула… А че купила-то? Не иначе, сынок, у них в магазине гири подпилены, – перешла она на заговорческий шепот. – Ты глянь на вермишель-то! Разе ж здесь полкило? – наткнувшись на яростное молчание следователя, зачастила вновь. – Во-от… Выхожу из магазина – а навстречу мне он, сердешный. Как кто? Да вот энтот, который лежит. Я-то с энтой стороны двери, а он с той. Мне-то скрозь стекло все видать. Идет, значит, он по ступенькам, быстро так… молодой ведь ишшо, чо ж ему не ходить? Состарился бы – заковылял, небось… Да. А потом его будто толканул кто сзади. И он прямо о стекло обличьем-то – бац! Ну, думаю, выбьет! Ан нет! Выпрямился, за сердце схватился, вот так… Подержи! – бабка сунула растерянному прокурору полиэтиленовый пакет с покупками, и картинно прижала руки к груди, закатила глаза. – Схватился, значит, и упал, как подкошенный. И душа из него – вон!

– А вы не обратили внимание, – задал, наконец, вопрос словоохотливой бабке приплясывающий от нетерпения прокурор, – на улице рядом с убитым был кто-нибудь? Стоял поблизости или рядом проходил?

– Обратила, сынок, обратила, – с готовностью закивала бабка. – Врать не буду – не было никого. Ни вблизи, ни вдали.

– Машина какая-нибудь мимо не проезжала?

– Не-е, – решительно мотнула головой старушка. – Этих машин, зараз, развелось стока – улицу не перейдешь, враз давят! Особливо нас, пенсионеров. Я думаю, это специально делается, – опять понизила голос она, – штоб мы, значит, государство не объедали! А тут, как на грех, ни одной машины. Пустая площадь была – хоть шаром покати!

– А выстрела вы не слышали? – допытывался прокурор.

– Нет, не слышала. Как охнул он, сердешный, – указала она на труп, – слыхала. Как головой об асфальт – громко так, прям будто полено деревянное уронили – тырс! – слыхала. А выстрела нет. Вот те хрест! – она перекрестилась истово, поклонилась в сторону колокольни. А потом вдруг закончила неожиданно-заученно. – С моих слов записано верно, поправок и дополнений нет, в чем и подписуюсь, – и опять перекрестившись, поклонилась опешившему прокурору. Коновалов, наблюдавший эту сцену, усмехнулся,

– Ну ты, Анюта, даешь! – явно позавидовала отпущенной прокурором бабке ее товарка-старушка. – Калякала, прям как по писанному!

– Эх, разе ж это допрос! – самодовольно поправляя на голове ситцевый платок, ответила та, – Вот када я в сорок втором годе, соплюхой еще, ведро угля с платформы на железной дороге сперла – вот тада допрос был! Следователь за наган хватался – щас, грит, в расход пущу! Вот то допрос! А это… – она пренебрежительно махнула рукой, – разговор один, тары-бары!

Коновалов, проводив взглядом бывалую старушку, еще раз осмотрелся вокруг. Стрелять в учителя могли или из здания муниципалитета, или, что вероятнее, из окна либо крыши гостиницы. Сбербанк располагался гораздо дальше по улице, и при выстреле с той стороны пуля отбросила бы тело вправо от крыльца, поразив жертву в бок, а не в спину, аккурат в нижний угол левой лопатки, в самое сердце. Конечно, с помощью трассологической экспертизы можно будет выяснить даже, из какого окна Дома колхозника велся прицельный огонь, но произойдет это лишь через пару дней. А до того времени снайпер, которому не угодил чем-то заурядный школьный учитель, может добраться и до Первого президента.

«Надо немедленно собрать все сведения об убитом, – прикинул полковник. – Где-то они с этим киллером обязательно пересеклись…»

Сквозь толпу торопливо пробрался Сорокин, присел на корточки рядом с телом, долго вглядывался в его лицо, будто надеясь, что тот откроет вдруг глаза и назовет имя убийцы. Но погибший безучастно молчал. Майор встал, заметил Коновалова, и незаметно подал ему знак рукой – отойдем мол.

Полковник вслед за Сорокиным выбрался из толпы.

– Я, Илья Ильич, вообще-то не имею права об этом вам говорить, – оглянувшись по сторонам, зашептал майор, – но, с учетом сложившихся обстоятельств должен признаться, что убитый – мой человек.

– Час от часу не легче, – понимающе вздохнул Коновалов.

– Нет, конечно, это не действующий сотрудник, – шептал возбужденно майор, – вы ж раньше в нашем ведомстве состояли, так что понимаете… Он действительно школьный учитель, но время от времени выполнял… некоторые поручения…

– Ясно, – нетерпеливо кивнул полковник.

– Короче, он работал по интересующему нас вопросу, – Сорокин посмотрел на часы. – Полтора часа назад я встречался с ним в баре гостиницы.

– И что он сказал? – напрягся Коновалов.

– Да в том-то и дело, что ничего! Ни хрена он не знал! Нес обычную для мелких информаторов околесицу. Бериевских следователей она, возможно, и заинтересовала бы, но для меня не представляла никакой оперативной ценности.