День летнего солнцестояния

Твоим донесениям цены нет! Ими заинтересовались в самой Москве. Куда, как ты догадываешься, стекается всё добытое нашими сотрудниками, представь себе, даже любая мелочь... неторопливо начинает излагать Краевский, потом переходит к основному: В Наркомате считают, что сведений поступило много и они противоречивые. Чтобы наш Нарком мог с такими сведениями на доклад к самому "Хозяину", нужно ещё кое-что разведать и дополнить. Поэтому в самые кратчайшие сроки нужно добыть информацию, которая бы на все 100% говорила о том, что на той стороне реки идёт... я бы сказал, завершается подготовка к войне против СССР! Да, к войне! Что ты на меня так уставился? Сам же видишь, что это вопрос самого ближайшего времени!

Да, Александр Иванович! Много интересного увидел за эти дни, но что-то говорить, а тем более делать какие-то выводы - не мой уровень! И так извините, казённого супчику пришлось вдоволь откушать. Надолго запомнил! после этих слов в груди невольно перехватывает дыхание, и я замолкаю - как говорится, даю волю чувствам. Минуту сидим молча. Гоню прочь свои дурные воспоминания и пытаюсь пошутить: Про супчик, конечно, сказал образно!

Ты в каком году закончил нашу "школу"? Кем тебя выпустили? Универсал? неожиданно спрашивает меня капитан.

Летом 1939 года. Учился в Подмосковье. Специальность самая примитивная - курьер. Отвези, передай, сделай закладку, если надо, забери и привези, - отвечаю начальнику, затем дополняю: – По-простому, ходячий почтовый ящик!

Нелегал-маршрутник, понимающе произносит начальник и задаёт мне ещё вопрос: Спортивную подготовку в школе Никанорыч вел?

Он, подтверждаю слова.

Тогда я на тебя вполне могу положиться. В конце двадцатых мы вместе служили и приятельствовали. Потом жизнь развела. А начинал так же, как и ты - ящиком и тоже, как ты сейчас образно сказал, кандалами гремел и Беломорканал строил! Если бы не новый Нарком, по сей день с тачкой бегал и очередной канал долбил бы, - спокойно и без эмоций произносит Краевский.

Извините, не знал, тихо произношу слова.

Я читал твое личное дело, поэтому, предвидя подобное задание, остановил свой выбор на твоей кандидатуре. Взял грех на душу и заблаговременно отправил тебя в командировку на эту заставу. Если ты, конечно, не забздишь! этими словами мой начальник раскрывает истинный смысл этой командировки на границу.

Наверняка со стороны наши посиделки в саду выглядели как милая беседа пожилого доктора с бойцом. Не многие любопытные видели, что мы оба ведём себя непринуждённо, много шутим и улыбаемся. Доктор, жестикулируя руками, что-то увлечённо рассказывает, а сержант-артиллерист со всем вниманием слушает и в знак согласия кивает головой. Сразу видно - два человека нашли общий язык, и мешать их беседе своим присутствием как-то неловко. Краем глаза приметил, как кто-то из пограничников хотел подойти к нашей беседке, но не посмел помешать нашему общению...

Я не забздел, хотя задание, которое мне предстояло выполнить, с большой долей вероятности можно было назвать идеальной авантюрой! Мне было поручено, в тайне, от всех, нелегально перейти нашу границу, проникнуть вглубь германской территории и выполнить разведку. Операцию надо закончить к вечеру 19 июня. С собой у меня будут чужие документы, которые, если потребуется, можно будет предъявить и выдать себя за польского крестьянина, благо объясниться на смеси немецко-польских языков я сумею. Но самым главным в этой мало выполнимой затее было то, что если я попаду в руки немецкого гестапо, то меня объявят изменником и врагом народа, который уже давно находится в розыске. Краевский привёз с собой целых два паспорта. Один старый польский, а другой гражданина СССР, с яркой польской фамилией и именем, выданный в начале 1940 года в городе Бресте. Понимая всю ответственность задания, я сам предложил Краевскому, чтобы он ещё подогнал мне писульку, подтверждающую мою мнимую принадлежность к какой-нибудь польской боёвке, желательно подчинённой польскому лондонскому правительству в изгнании. Когда мы с Краевским обсуждали детали предстоящей операции, я озвучил начальнику, что буду рвать нитку вплавь и мне, помимо набора документов, обязательно нужны следующее снаряжение и оружие, о котором я прямо заявил Краевскому:

От вас, Александр Иванович, мне однозначно нужны следующие вещи:

два пистолета или револьвера, оборудованные приборами бесшумной стрельбы - это раз,

нужна смесь-присыпка, способная отбить нюх у гончих собак - это два,

фотоаппарат-мини с водонепроницаемым футляром, с высокочувствительной фотоплёнкой - это три,

ношенная местечковая цивильная одежда, какую носят местные парубки, и крепкие ботинки - это четыре,

метров триста полевого телефонного провода, иначе говоря, простую семижильную полёвку - это пять,

заполненную воздухом резиновую камеру от грузовой машины ЗИС или две от грузовика ГАЗ - это шесть,

и последнее, нужна будет химическая дымовая граната, а лучше шашка - это семь.