День летнего солнцестояния

Стараясь никому не мешать, решил подойти и посмотреть, как бойцы под руководством капитана проверяют станковые пулемёты. Один из двух пулемётов установлен в единственную, оборудованную на стрельбище пулемётную ячейку. Номера расчёта проверяют матерчатую ленту с патронами. Как показала практика, такие ленты очень капризные и из-за них часто возникают проблемы с подачей патронов при стрельбе. Второй "максим" был установлен рядом с ячейкой и ждал своей очереди. Слышу, как Гринченко просто и понятно рассказывает молодым бойцам, номерам двух пулемётных расчётов, стоящим вокруг "агрегата на колёсах" и внимательно слушающим его, основы ведения стрельбы:

...Наше расстояние 400 метров для этого пулемёта совсем плёвая и, в тоже время, убийственная для врага дистанция! Самая подходящая дистанция, когда до противника от 600 до 1000 метров. На такой дистанции пулемётный расчёт - король на поле боя! Бей врага пока хватит патронов! Кто из вас может мне ответить, сколько весит одна пулемётная лента, полностью снаряжённая патронами? звучит в конце, вопрос командира.

Красноармеец Мамушев, разрешите ответить, товарищ капитан? боец с восточным разрезом глаз поднимает руку и спрашивает разрешения для ответа, и после его получения бойко отвечает: Вес ленты на 250 патронов составляет шесть килограммов. Соответственно весь боезапас, а это 12 коробок с заправленными лентами, потянет на шестьдесят кг, что составляет почти четыре пуда веса.

Молодец, вижу, что материальную часть знаете хорошо! капитан хвалит бойца и сразу же задаёт другой вопрос, адресованный сержанту: Сержант Адарченко, а вы не пробовали вести стрельбу из пулемёта по навесной траектории?

Якой-якой стрельбою? переспрашивает Николай.

Не "якой-якой", а стрельбой по навесной траектории. Такая стрельба практикуется с закрытых позиций, когда враг не видит, где на поле боя находится станковый пулемёт, говорит Гринченко и легко пеняет сержанту. В сержантской школе вы должны были изучать такой способ ведения стрельбы.

Товарищу капитан, вчить то нас вчилы, но тильки на занятиях в классе, а стрелять довелось с открытой ячейки, на дистанциях, яки вы зараз назвали, сначала, несколько оправдываясь за своё неумение, произносит Адарченко, но потом поправляется: Ось тут я самый лучший кулемётчик на всей комендатуре! Я не брешу! Спытайте, хуч у товарища политрука!

Я вам верю! соглашается капитан, потом ставит сержанта в известность. После того как отстреляете ленту, мы с вами попробуем пострелять таким способом. Надо только немного углубить ячейку. После стрельб, когда вернёмся на заставу, всему расчёту будет работа.

Товарищ капитан, а як же баня? уныло произносит сержант.

А, что баня? Баню для вас никто не отменял - сделаем дело и парьтесь себе на здоровье, успокаивает Адарченко командир и произносит ещё: Не переживайте! Сержант Горский обещал мне, что он со своими наблюдателями охотно помогут нам.

Так, товарищ сержант? этот вопрос капитан Гринченко адресует уже в мой адрес.

Так точно, товарищ капитан! Поможем, чем сможем! бодро отвечаю на заданный вопрос, потом даю более развёрнутый ответ: Какая разница, из чего вести огонь с закрытых позиций, из орудий или из станковых пулемётов. Методика примерно одна...

Пока слушал капитана, отстрелялась первая шестёрка красноармейцев, потом вторая. После выполнения каждого упражнения из уст бойцов звучит "красноармеец... стрельбу закончил...", далее следуют не менее знакомые команды, подаваемые строгим сержантом и ответы бойцов - "оружие к осмотру... осмотрено и поставлено на предохранитель...", потом, после команды "встать... мишени осмотреть", все дружно идут проверять мишени. После осмотра мишеней результаты заносились в специальную учётную таблицу, которую, сидя за дощатым столиком, заполнял старший политрук Гречихин.

Красноармейцы первого года службы отстрелялись без двоек, вот что значит пограничная школа!

Потом огневые позиции заняли бойцы, которые прослужили на границе год и более - отстрелялись в основном на хорошо, а несколько человек на оценку отлично. Затем на огневой рубеж отправились младшие командиры - все кроме комсорга. С удовольствием наблюдаю, как после команды капитана расчёты ручных пулемётов короткими очередями по три-четыре выстрела вели меткий огонь по различным мишеням. Сначала выполняли стрельбы первые номера, затем огневые рубежи заняли вторые номера.

Все занимались делом, а я, как неприкаянный, ходил с вещевым мешком за плечами, набитым пустыми банками и кусками кирпичей, смотрел на стрельбы, ждал, когда придёт моя очередь. Задумался на минуту и совсем упустил из виду, как ко мне подошёл один из сержантов, командир стрелкового отделения по имени Василий, которого все бойцы на заставе называли не иначе как "Старый" и запросто завёл разговор.