День летнего солнцестояния

Не успеваю договорить последнюю фразу, как меня перебивает старший политрук из отряда, который сверкая круглыми стёклами очков, грозно смотрит мне в глаза и начинает строго выговаривать и грозить:

Товарищ сержант, вы ничего не перепутали? Какое окружение? Какая круговая оборона? Зачем вы фантазируете и вводите всех в заблуждение!? Наша Рабоче-Крестьянская Красная Армия всегда только наступает и бьёт любого врага! Вас, как паникёра и клеветника, надо сдать в особый отдел!

Зря вы так, товарищ старший политрук! пытаюсь сгладить возникший инциндент, затем интересуюсь у Гречихина: Вы были на перешейке?

Нет, не был! Но твёрдо знаю, того, о чём вы нам тут рассказали, точно быть не должно! звучит уверенный ответ.

Как вы можете судить о том, чего не знаете, и выдвигать свои обвинения!? резко даю Гречихину отпор. А я там был! И если вы расслышали в моём рассказе что-то необычное, то это не значит, что такого не было! Мои слова полностью может подтвердить товарищ Армейский Комиссар I-го ранга Мехлис Лев Захарович!

Мехлис? В лесу? В окружении? Чушь! с сомнением в голосе звучат слова. Гречихин умолкает, затем снимает с лица очки, и, близоруко щурясь на солнце, начинает их протирать подолом форменной рубахи. Затем, держа очки в руке, он произносит: Мне трудно в это поверить!

В тот день товарищу Мехлису с небольшой личной охраной удалось пробиться сквозь кольцо окружения. Он возглавил атаку, с помощью которой удалось прорвать вражескую оборону и пробиться к основным частям! продолжаю свой рассказ, потом произношу ещё слова: На войне бывает всякое! А чтобы окончательно вас убедить, хочу показать своё наградное оружие!

У вас наградное оружие? Покажите? произносит старший политрук, водружая себе на переносицу очки с протёртыми стёклами.

Пожалуйста, товарищ старший политрук! Вот, возьмите мой наган, достав револьвер из кабуры, передаю его в руки Гречихина, наблюдаю, как он подносит близко к глазам сам наган, затем, безмолвно шевеля губами, начинает изучать рукоятку с серебряной планкой, на которой выгравирована надпись.

Осмотрев и изучив мой заветный "наганыч", Гречихин возвращает оружие в мои руки. На лице политработника читаются растерянность и некоторое сомнение, но взяв себя в руки, он громко, чтобы слышали все, произносит:

Товарищи! Я хочу извиниться перед товарищем сержантом! Был не прав! потом дополняет свои извинения словами: У товарища Горского действительно наградное оружие за подписью товарища Мехлиса.

Старший политрук обводит своим взглядом притихших бойцов и отдаёт мне распоряжение:

Товарищ сержант, продолжайте проводить занятия! Вы обещали показать, как надо обращаться с винтовкой на огневом рубеже ...

После выяснения отношений продолжаю занятие. Рассказал присутствующим о недостатках винтовки, о том, как на морозе капризничает автоматика, что она разборчива к смазке, так же боится грязи и пыли. Особо пояснил следующий важный момент, от которого зависит жизнь стрелка на поле боя. Так прямо и сказал:

Ни для кого из нас не секрет, что самой идеальной для стрелка является возможность вести огонь на расстояниях от 100 до 200 метров до цели, когда можно разглядеть очертания головы и плеч вражеского солдата. На расстоянии ста метров и ближе отлично видны кисти рук и тип оружия врага, так же можно различить знаки различия на форме. Как показала практика... после этих слов делаю паузу и смотрю на реакцию старшего политрука, потом продолжаю рассказывать: На более дальних расстояниях нет смысла открывать огонь - только напрасно жечь патроны, которых в бою всегда много не бывает!

Раскрываю свой вещевой мешок, беру его за верхний открытый край и, перед тем как идти и расставлять "свои мишени", произношу: Сейчас я расставлю мишени и попробую их все поразить из данной "авоськи". Можете пожелать мне удачи... иду по тропинке к мишеням и на расстоянии 100 метров на ростовые мишенные щиты и щиты, имитирующие лежащие пулемётные расчёты, сверху ставлю пустые консервные банки или куски кирпичей. То же проделываю с такими же щитами-мишенями на расстоянии 200 метров, затем возвращаюсь на исходную огневую позицию. Для проверки винтовки снаряжаю магазин несколькими трассерами, затем три раза выстреливаю по мишени из положения стоя и убеждаюсь, что "авоська" отлично пристреляна. Одалживаю у одного из бойцов кусок бинта, с помощью которого скрепляю между собой два секторных магазина так, что патроны запасного магазина смотрят мне "под ноги", когда основной магазин, пополненный тремя обычными патронами до-полного, легонько клацнув защёлкой, легко входит в винтовку. Чтобы лишний раз не злить Гречихина, умалчиваю, что такой способ соединения двух магазинов подглядел у убитого финского солдата, присвоившего себе в качестве боевого трофея "СВТ", как и умалчиваю, что тот финн был парень совсем не промах, потому что для удобства стрельбы умудрился присобачить к винтовке сошки от ДП-27. Выхожу на огневой рубеж, снимаю винтовку с предохранителя, стою в полный рост и начинаю вести огонь...