День мертвых

Скелли, улыбаясь от уха до уха, покрепче стиснул ее соблазнительное тело и, скорчив физиономию сатира, подмигнул Мардеру. Отвернувшись, Мардер угодил в более целомудренные объятия дочери.

– Вернулись наконец, – сказала она, – и почти невредимые, вот диво-то. Когда объявились эти ребята с пушками, мы не знали, что и думать, а они не больно-то общительны. На каком это языке они разговаривают?

– На хмонгском. Они приплыли из Китая в контейнере с оружием, и, когда контейнер вскрыли, вышли и положили всех тамплиеров. И сколько уже это продолжается?

Он показал на Скелли, который удалялся в компании своих подручных, и не отлипавшую от него Лурдес.

– Бедный папочка – patrón последним узнает, чем заняты его крестьяне.

– Он с ней спит?

– Мне всегда нравился этот эвфемизм. У нас со Скелли соседние комнаты, и могу тебя заверить, сном в их случае даже и не пахнет.

– Вот скотина!

– Не понимаю, что тебя возмущает. Если она будет девушкой Скелли, то другие мужики перестанут за нее драться. Никто не полезет к большому боссу.

– Господи, Кармел, ей всего шестнадцать!

– В следующем месяце будет семнадцать. Если не ошибаюсь, столько же было и моей матери, когда ты увез ее отсюда.

– Но мне-то было двадцать четыре. А ему за шестьдесят.

– Зато сексуальности не занимать. Извини, но не вижу тут особой проблемы. Девушки постоянно клюют на зрелых мужчин. Это всем выгодно. Девушки получают опору, в финансовом и карьерном смысле, а старички дорываются до юной плоти. Ну и Скелли не станет уродовать ей лицо или ноги об нее вытирать.

Мардер тоже понимал, что здесь нет особой проблемы, – умом, по крайней мере, – но при мысли об этих двоих ему хотелось убить своего друга. Безумие, безумие, но желудок его горел огнем, как будто он зачерпнул целую ложку хабанеро.

– Если, конечно, ты не ревнуешь… – начала дочь.

– Ну что еще за глупости! Я не испытываю никакого сексуального интереса к этой девочке.

Стата смерила его внимательным взглядом, затем проговорила:

– Я тебе верю. Кажется, истинный объект твоего влечения сидит сейчас в твоем кабинете.

– Что?

– Пару часов назад нагрянула Ла Эспиноса. Хочет сделать про нас репортаж. Я разрешила ей воспользоваться твоим кабинетом. Ее очень заботит твоя судьба – пожалуй, тут нечто большее, чем журналистский интерес.

– Почему ты все время приписываешь мне какие-то сексуальные интриги? Сначала Лурдес, теперь вот Пепа. Некрасиво.

Стата поднесла палец к носу и хитро улыбнулась.

– Пап, я называю вещи своими именами. А теперь мне пора, прости – Скелли просил проверить, хорошо ли обложили мешками дизельный резервуар, и глянуть, как там у los chinos дела с пулеметными гнездами.

– А ты что, разбираешься в таких вещах?

– Ну, курс полевой фортификации я прогуляла, но мы, инженеры МТИ, гибкие специалисты.

Она помахала ему и потрусила прочь, насвистывая песенку. Мардер узнал «Аделиту», знаменитую corrido времен революции 1910-х. Как и он, Стата слышала ее от Чоле, впитала с молоком матери – подобно всем прочим мексиканским corrido, это была баллада о любви и смерти.

В доме многое изменилось. В гостиной всю мебель сдвинули к стенам и составили в несколько ярусов, повсюду суетились мужчины из colonia, возводя перед окнами баррикады из мешков с песком. Свет со стороны моря уже не проходил, и комната теперь напоминала пещеру или огромный бункер. В столовой рядами разложили матрасы, стол накрыли тканью; в застекленных шкафчиках вместо посуды разместились всевозможные медицинские принадлежности. Их раскладывала какая-то женщина в розовой хирургической блузе и брюках, которую Мардер видел впервые. Она улыбнулась ему, но представляться не стала. Проследовав в каморку Ампаро в надежде получить объяснения этим метаморфозам, Мардер застал вместо нее юную Эпифанию. На столе перед девочкой не было ничего, кроме пары десятков мобильников, распределенных по группам и снабженных аккуратными ярлычками из малярного скотча. На ухе у Эпифании красовалась Bluetooth-гарнитура, и когда Мардер вошел, девочка вела беседу с пустым местом:

– Вас поняла, альфа два-пять. Фелис-один, конец связ-и.

– Что ты делаешь, Эпифания?

Вздрогнув, она повернулась на стуле.

– О, здравствуйте, дон Рикардо. Выполняю проверку связи. Дон Эскелли велел проверять четыре раза в день. У нас тут центр связи. Как возвращаюсь из школы, до самой ночи у меня дежурство. – Улыбнувшись, она порылась в ящике стола и достала еще один мобильник. – Это вам. Номера всех командных пунктов и некоторых нолей уже занесены в память.

Мардер взял телефон. Это была «Нокла» китайского производства. На задней панели маркером вывели его имя.

– Нолей, – повторил он.

– Да, то есть командиров. Дон Эскелли нам все объяснил. Например, если вы хотите поговорить с командиром группы или если звонит он сам…

– Милая, я знаю, что в этом контексте означает «ноль», просто давно не слышал, чтоб так говорили. Вижу, у нас теперь есть медсестра.