День между пятницей и воскресеньем

Они «путешествовали» много, каждый день. И из каждой поездки что-то привозили. У Лидии Андреевны собралась уже целая коллекция «вещественных доказательств». К каким-то из них она сильно привязывалась и рассказывала дочерям, что эта шаль с кистями — она из Испании, но там было уж очень жарко, зато паэлья была просто восхитительная (Леонид находил в Москве места, где лучше всего готовили национальные блюда, паэлью тогда привезли к ним домой прямо в огромном чане, и вся семья ела ее еще несколько дней). А вот это серьги, такие делают только в одной ювелирной мастерской в Италии. И джелатто, там делают джелатто, самое вкусное на свете. А эти подушки, господи, да, они ужасные, это просто жуткий синий цвет, но там в Мексике все цвета такие пронзительно яркие, что они не могли их не купить, там они казались вполне пристойными, надо же, а тут — просто вырвиглаз, а не цвет, вот ведь, как смешно бывает, но не уноси их, не убирай, пусть будут. Эту банку тоже не убирай, Верочка, там были печенья, шоколадные печенья с белой начинкой, да, в этой банке мятного цвета с золотом. Знаешь, где делают такие? Только в Амстердаме. И не надо хихикать, это прекрасный город, поверь, там есть не только квартал с блудницами и разные притоны, нет, там зелень, деревья, там каналы, там они взяли у друзей маленькую лодку и весь день провели на воде, а вечером ели устриц и лангустинов, и ели биск, видишь, написано на бумажке, чтобы не забыть, как называется этот суп, а потом поехали к морю, море там совсем рядом.

Вот когда пришло время разобрать «тайники» Леонида, вот для чего ему нужно было объездить за них двоих целый свет. У Лидочки были кружева из Брюгге, баночка дижонской горчицы, разумеется, из самого Дижона, и наволочки из местного универмага, коровий колокольчик и коробка из-под швейцарского шоколада, сапожки из Норвегии, а в ванной — настоящая губка, которую выловили где-то у греческих островов. В Австрии она пробовала настоящий торт «Захер», мастерски выпеченный лучшим московским кондитером, а по дому щеголяла теперь исключительно в расшитом халате из Марокко. Доктора были правы, принцип «предмет — событие» работал, но только события были ненастоящими. Для всех, кроме самой Лидочки. Для нее это были настоящие доказательства настоящей жизни, которую она жила в рассказах Леонида. Она буквально расцвела, почти не устраивала истерик и не убегала из дома. Она ждала каждого прихода Лени, ждала новых историй, новых подарков из их путешествий, но спать все равно ложилась со старой перчаткой под подушкой, с той самой перчаткой, которая к ней вернулась. И да, она вдруг как будто позабыла про аэропорт по субботам. Ей больше никуда не надо было лететь.

Он старался как мог, он и сам искренне верил во все свои рассказы. Он приносил ей духи, самые разные, чтобы она «вспоминала», как пахли их города и страны, иногда он делал их с Лидочкой героями книг, которые недавно читал, или фильмов, которые его особенно тронули. И из них тоже приносил ей подарки на память. Все теперь крутилось вокруг памяти. Была только одна вещь, которую он так и не решался ей отдать.

У каких-то перекупщиков в интернете он нашел золотую медаль «За особые успехи в учении», того времени, точно такую же, как была у Лидочки. Он тогда сразу же помчался за ней на другой конец города и купил ее. Но отдать никак не мог, особенно после той истории про ее родной город, которую она отказалась слушать. Каждый вечер он крутил ее в руках и раздумывал, но потом опять убирал в ящик стола, понимая, еще не время. Но однажды все-таки взял с собой.

Было воскресенье, и все семейство сидело на улице в недостроенной беседке — стол и скамейки уже установили, а крыши еще не было, но это совершенно никому не мешало. На столе был чай, печенье, тарелки с какой-то детской едой. Близнецы носились по лужайке за таксой Семой, а Мила со Славой пытались поймать их и накормить. Нина с кем-то болтала по телефону, а Лидочки не было. Леонид вышел из машины, Ниночка сразу побежала к нему и помогла вытащить из машины ящик с фруктами — он никогда не приезжал без гостинцев и не умел привозить по чуть-чуть, всегда помногу.

— Идите к нам! — помахала ему Вера.

— Как ваша нога? — крикнула Мила, пробегая мимо за хохочущим то ли Митькой, то ли Мотькой.

— Все хорошо, — сказал он. — Все хорошо.

Это была чистая правда. Ему было с ними очень хорошо.

— Мама в доме. Сейчас выйдет, — сказала Вера. — Она там что-то искала на кухне. Она в последнее время вообще часто что-то ищет.

— Я вот тоже кое-что нашел, — сказал он и положил на стол медаль.

Все одновременно уставились на золотой кружок и замолчали.

— Это что, бабушкина медаль? — спросила Ниночка.

— Не бабушкина, но точно такая же, — кивнул он.

— Бабушкину заныкал дядя Мишенька, — напомнил Слава.

— Я не знаю, что мне делать, — Леонид опустился на скамейку и положил руки на стол. — Хотел посоветоваться с вами. Я купил ее в интернете, давно хотел отдать ей, но потом засомневался. Помните, как она отреагировала на самолеты-кукурузники?

— Ой, да, — вздохнула Вера.

— Вот я и не рискнул.