День Муравья

Но не станем же мы стрелять друг в друга, — испускает 103-й, полагая, что у другого муравья карман с кислотой полный.

Он ощупывает свое тело и убеждается, что у него осталась только маленькая последняя капля. Если выстрелить быстро, то, возможно, внезапность создаст ему преимущество.

Изо всех сил он выталкивает брюшными мышцами последнюю каплю.

Но по чистому совпадению в тот же самый момент другой тоже выстреливает, и капли, столкнувшись, очень медленно соскальзывают вниз. (Капли скользят? Никогда не видел, чтобы жидкость стекала по воздуху, но 103-й не заостряет на этом внимание.) Раскрывая мандибулы, 103-й бросается вперед, и натыкается на что-то твердое. Кончики мандибул противника бьют точно по его мандибулам.

103— й в недоумении. Его противник стремительный и жестокий, он угадывает его удары и в ту же секунду блокирует их в том самом месте, куда он их направляет.

При таком соотношении сил схватка нежелательна.

Он поворачивается к тараканам и заявляет, что отказывается драться с этим муравьем, так как тот тоже рыжий.

Либо принимайте нас обоих, либо не принимайте никого.

Тараканов не удивили эти слова. Они спокойно сообщают ему, что испытание он прошел. 103-й ничего не понимает. И тогда ему дают объяснение. На самом деле перед ним нет и никогда не было никакого противника. Его единственным соперником был он сам.

103— й по-прежнему ничего не понимает.

Тогда тараканы уточняют, что его подвели к волшебной стене, покрытой веществом, благодаря которому, напротив, появляешься ты сам.

Это позволяет многое узнать о чужаках. И в частности, как они сами оценивают себя, — говорит старый таракан.

Разве есть лучший способ, чем этот, кого-либо узнать, когда ставишь его в ситуацию, где он открыто показывает, как он сам на себя реагирует?

Тараканы случайно обнаружили эту волшебную стену. Реакции были весьма интересные. Некоторые часами дрались со своим изображением, были и такие, кто осыпал себя оскорблениями. Большая часть считала, что животное, стоящее перед ними, «надо прогнать», так как у него нет запаха или такой же запах, как у них.

Мало кто желал сразу побрататься с собственным изображением.

Мы хотим, чтобы другие приняли нас, а сами себя принять не хотим… — философски изрек старый таракан. Разве кто-то может помочь тому, кто сам не готов прийти себе на помощь? Как можно уважать того, кто сам себя не уважает?

Тараканы очень гордятся тем, что придумали это «великое испытание». По их мнению, нет ни одного животного, от самого маленького до самого большого, которое спокойно переносит свой собственный вид.

103— й возвращается к зеркалу одновременно со своим двойником.

До этого он никогда не видел зеркала. Он убежден, что это самое великое чудо, при котором он присутствовал. Стена, в которой появляется твое второе я, и двигается одновременно с тобой!

Возможно, он недооценивал тараканов. Если они способны возводить волшебные стены, может, они и в самом деле хозяева Пальцев!

Ты принял себя, значит, и мы тебя принимаем, ты захотел себе помочь — и мы тебе поможем, — объявляет старый таракан.

170. ОТДЫХ ВОИНОВ

Летиция Уэллс с Жаком Мелье шли рядышком по улице Феникс. Она задорно держала его под руку.

— Меня удивило ваше великодушие. Я была убеждена, что вы тотчас же арестуете эту несчастную пожилую пару. Полицейские довольно глупы и строго придерживаются буквы закона.

Он отнял руку.

— Психология человека никогда не была вашей сильной стороной.

— Вы не правы!

— Это естественно, ведь вы ненавидите людей! Вы никогда даже не пытались меня понять. Я для вас глупец, которого надо наставлять на путь истинный.

— Но вы ведь и есть глупец!

— Даже если я и глуп, не вам меня судить. Вы все знаете наперед. Вам никто не дорог. Вы ненавидите людей. Чтобы вам понравиться, надо иметь шесть ног вместо двух, и вместо губ — мандибулы! — Он пристально посмотрел в потемневшие сиреневые глаза. — Вы избалованный ребенок! Вам бы только кичиться своей правотой! Даже если я не прав, я не лезу в бутылку.

— Вы всего лишь…

— Усталый человек, который проявил слишком много терпения к одной журналистке, а эта журналистка постоянно унижает его ради забавной истории для своих читателей.

— Оставьте свои оскорбления, я ухожу.

— Да, сбежать гораздо проще, чем выслушать правду. И куда вы так спешите? К своему печатному станку, не терпится рассказать всему свету эту историю? Лучше быть полицейским, которому случается ошибаться, чем журналисткой, у которой такая правота. Я не тронул Рамирезов, но из-за вас, из-за того, что вам хочется привлечь к себе внимание, они проведут остаток дней за решеткой!

— Я не позволю вам…