День на Каллисто

В третьей партии Иоахим потерпел поражение, и я не сомневался, что предстоит решающий сет — четвертый (на пятую партию у Иоахима не осталось бы сил — он исчерпал все свои физические возможности). Внешне игра протекала как обычно, пожалуй, даже скучновато. Иоахим старался свести к минимуму атаки противника, используя любой перерыв в игре для отдыха. В итоге он вел со счетом 18:11, и, пожалуй, никто не сомневался в его победе.

Вот тут-то все и началось. Ши Суанчжан в поистине фантастическом прыжке отбил, казалось бы, абсолютно безнадежную подачу. Такой удачно использованный шанс приободрил его — ведь он отыграл подачу. Иоахим же пал духом, утратил координацию движений и автоматические навыки, приобретенные на тренировках. Вскоре на табло замигали поочередно сменяющиеся цифры: 18:15, 18:16, 18:17, а Иоахим никак не мог взять себя в руки, сконцентрировать внимание на ответной атаке. Трибуны замерли, казалось, зрители в зале перестали дышать.

Иоахим, наконец-то, бьет, но соперник идет на риск, отражая удар, сам проводит гас и сравнивает счет. 18:18. После этого следует его подача.

Иоахим, наклонившись вперед, напряженно отражает атаки. Вдруг он поскользнулся и рухнул на стол. Организаторы соревнований на руках унесли его из зала.

Минутой позже диктор что-то говорит, зрители рукоплещут, а китаец, улыбаясь с видом победителя, размахивает руками над головой.

Выбежав из зала, лечу в больницу. Врач не слышит меня сквозь стеклянные двери, пожимая плечами, показывает пальцем на левую сторону груди. Сердце.

Иоахима я увидел, только когда он вернулся домой. Он лежал в кровати. Лицо у него осунулось, а во взгляде застыл вопрос.

— Вот Эмил бы не подкачал, — тихо произнес он. Я не ответил, всем своим видом выражая неодобрение.

— Все-таки сказалось недосыпание, — продолжал Иоахим. — Ну, перетренировался, конечно, что и говорить, годы берут свое.

— Да, годы свое берут, — подтвердил я холодно. Этой фразой сказано все. Крах моих планов, моих надежд.

— Подожди об этом писать, — попросил Иоахим. — Подожди чуть-чуть. У меня созрел план…

Я презрительно засмеялся.

— Человек-спортсмен — дело прошлого, — упрямо твердил он, и на глазах у него показались слезы. — Пример тому, сам видишь, я. Будущее принадлежит роботам. Встречи между ними будут поединками достойных соперников, действующих безошибочно и целеустремленно. Состязаются «боги пинг-понга»! Это же сенсация, и ты первый, кто поведает о ней на страницах спортивных газет!

Я поверил ему. Вторично доверчиво попался на удочку.

Иоахим работал до седьмого пота. Днем — в институте кибернетики, ночью — в своей мастерской.

Примерно через полгода он позвонил мне, сообщив, что настал час оповестить всех о сенсационном состязании. Но я настоял на том, что сначала необходимо опробовать роботов. Наконец настал день, когда робот Эмил-2, тщательно запакованный, был перевезен в загородный дом Иоахима.

Мы установили двух Эмилов друг против друга и бросили между ними на стол шарик.

Роботы играли безупречно. Каждый из них испробовал на сопернике всевозможные виды ударов, подач, гасов. Определив, что у партнера нет уязвимого места, что его нельзя поймать на ошибке, они успокоились и продолжали механически перебрасывать шарик.

Тук-тук, пинг-понг.

Шарик в замедленном темпе перескакивал с одной половины стола на другую, словно ракетки находились в руках новичков: на одно и то же место, одним и тем же способом.

Тук-тук, пинг-понг.

Я направился к двери и молча вышел из дома. Мне было ясно, что мои мечты рухнули. Ни о какой сенсации не могло быть и речи.

Утром я все-таки вернулся к Иоахиму. Хозяин неподвижно лежал на столе. А оба робота продолжали играть. Правда, непредвиденное обстоятельство в виде неподвижного тела Иоахима в зоне игрового стола внесло в их бесконечно нудную игру чуточку азарта: они старались сделать так, чтобы шарик не задел лежащий предмет.

Тук-тук, пинг-понг.

Ян Ленчо {*} . Попытка уничтожить планету {12} (перевод Г. Матвеевой)

1

На полотне экрана, что натянули на стене аудитории, загорелась карта Пятой системы. Лекция была нуднейшая. Слушатели в униформах космонавтов старались изобразить на лицах заинтересованность, маскируя свое безразличие пристрастием к курению. От сигарет поднимались клубы дыма, серые, однообразные, как слова начальника. Все делали вид, будто внимательно следят за ходом изложения.

Планета, вернее, планетка, о которой распространялся начальник, еще не обрела имя. Он называл ее просто «Икс», ведь она, такая незначительная точечка, даже не заслуживала наименования. Да и на карте ее не обозначили. Поначалу, как только стало ясно, что речь пойдет именно о ней, космонавты попытались отыскать эту крошку среди мириад горящих точек. Напрасно. Крохотное, микроскопическое зернышко незаметно проскочило сквозь сито тщательного отбора.