День назначенной смерти

– Не будем плутать в трех сестрах. Надоело. Кравцов чувствовал злую энергетику в доме. Тонкий человек, не всем дано. Интерпретировал, правда, по-своему – недобрые письма с намеком на скорую расправу, измывательства незнакомки, влюбившей его в себя, пьянство… А Даша преспокойно расправляется с сестрой, поскольку частным сыщикам они обе неинтересны. Никому они неинтересны. Пьяны все. Шмыгнула в ванную за Альбиной, толкнула пьяную женщину на шпильках. Убедилась в результате – и назад. А народ уже к столу тянется – тяпнуть рюмочку перед гуляньем… И далее все по нотам: сообщник в машине, пистолет. Потрясенные Вика с Владом возвращаются домой. Недолго успевают погоревать. Приходит Даша – уже не в образе домработницы, правда? Разрешите войти? Спасибо. И Вика перед смертью успевает постичь, что умирает она не просто так, а за дело. Детство аукнулось. Ошибочка вышла, Дарья Дмитриевна, – ваша сестра умерла не сразу. Успела шепнуть и про некую Дашу, и про село Прокудино. Вы об этом не знали, разумеется. Но держали по привычке меня под наблюдением: куда еще понесет? А понесло меня ни много ни мало на Восточное шоссе. Заправился, три литра минералки приобрел в киоске. А куда еще я мог намылиться по Восточному шоссе в связи с вашим делом, как не в Прокудино? Не понравилась вам эта поездка…

– Идите вы к черту, – прошептала убийца.

Что в этом мире перевернуто?

– Вам нечего было бояться. Про Дашу никаких сведений нет. С чего бы меня убивать? Но вам нужен Кравцов, а единственная преграда между вами и Николаем Витальевичем – сыщик Максимов. Не знаю уж, как вы мотивировали это дело Алексею, подозреваю, просто задурили ему голову. Иначе не поехал бы он с вами меня убивать, не наряжался бы в костюм Деда Мороза….

– Идите вы к черту… – повторила убийца.

– Последний вопрос, Дарья Дмитриевна. Вы устали, – он взглянул на ее руку, с огорчением отметив, как много в ней фиолетовых прожилок. Странно, он не ощутил отрицательных вибраций. – Расскажите в конце концов, чем закончилась ваша встреча с волками?

Вопрос по самому темечку. От него не укрылось невольное движение – женщина втянула голову в плечи. И искренний ужас – шизофрения длиною в двадцать лет – перекосил лицо.

– Стоп, – опомнился он, делая предостерегающий жест, – не говорите, я попробую сам. Эта стая околачивалась в районе Выселок. Только сильный голод мог пригнать их к человеческому жилью. Естественно, волки набросились на одинокую девочку…

– Им помешал самый большой и страшный… – убийца обняла себя за плечи и уткнулась взглядом в пол. – Он подошел ко мне и стал смотреть… А потом рычал на других, когда им стало невтерпеж, гонял их по поляне… Господи, вы не представляете, что это такое, когда на вас смотрит волк… Эти страшные глаза, горящие в полумгле…

– Но вы остались живы, – напомнил Максимов.

– Это дядя Леня… – она сжалась в комочек и подняла мутные глаза. – Рядом была дорога, у него на «газике» заглох мотор. Дядя Леня в Варгалы ездил к брату. Я кричала, как помешанная, он услышал, прибежал с карабином. Что-то прыгнуло на меня, рвануло куртку, помню выстрелы, а потом уже ничего не помню… Когда очнулась, мы сидели в машине. Он никогда больше не рассказывал про ту ночь…

– Вы хорошо к нему относились?

– Очень, – она как бы даже воспряла. – Единственный человек, которого я по-настоящему любила. Он был мне и за отца, и за мать. Когда его унесло половодьем, я неделю плакала, не могла поверить… Через месяц уехала в Томск – поступать. Хотела забыть этот кошмар.

– Я понял вас, – сказал Максимов. – Сейчас вас отвезут в тюрьму.

– Постойте, – попросила Дарья Дмитриевна, глядя на него жалобно. – Мне нельзя в тюрьму…

В тюрьму она в итоге не попадет, печально подумал Максимов, экспертиза областного центра социальной и судебной психиатрии, скорее всего, сочтет ее невменяемой. А вот «лечиться» долго и… безрезультатно будет.

– Нам пора, – сказал он. Неужели не понятно?

Ее губы задрожали.

– Вас никогда не подвергали унижениям, чертова ищейка?.. Постоянно, изо дня в день, из вечера в вечер?.. Вы не знаете, что такое побои и издевательства? Когда родная сестра вас истязает, а вторая ей ассистирует и добивает морально?

– Не надо об этом, – поморщился Максимов, невольно оглядываясь на Завадского. Тот пожал плечами – сам напросился.