День открытых дверей в академии

Меня хватают за волосы и заставляют подняться. Я вскрикиваю от боли, и стараюсь быстрее найти опору ногами. В этот момент натыкаюсь на нетерпеливый взгляд и понимаю — надо дать ответ. Иначе будет хуже.

— Если тебе итак все доложили, то зачем спрашиваешь? — сиплю я, не обращая внимания на то, что меня все еще тянут за волосы, заставляя голову запрокинуться.

— Жалкая, безродная девка! — плюет он, и отшвыривает мое тело к стене.

Ну, на счет безродной это он загнул. Мои родители были не бедными, и уважаемыми членами в обществе, до того, как мама осталась одна и обанкротила нас. Но это детали. Сейчас моя персона была бы и впрямь никому не интересна.

Я потерла ушибленный бок, но вставать не спешила. Это не конец. Далеко нет. Ленни просто придумывает, что делать дальше.

Раздались быстрые шаги, а затем перед лицом промелькнула нога. Быстрый, резкий удар под ребра — я охаю, и сгибаюсь сильнее. Это что-то новенькое. Раньше Ленни не позволял себе бить меня ногами — только магией, или просто руками.

— Сука! — бросил он, и присел возле меня. Опять потянул за волосы, — говори, что было дальше! Тебя не было почти весь пикник!

— Трахалась в кустах! — бросила я, вскидывая взгляд.

От унижения взялась смелость, которой отродясь не было в присутствии жениха. Все-таки получать от мужчины пинки ногами — это ужасно.

Ленни долгим взглядом всматривался мне в лицо, и я уже пожалела о сказанном. Секунды утекали, а глаза жениха делались стеклянными… Он убьет меня сейчас?

Откинув голову, парень расхохотался, да так, что я от неожиданности сжалась до состояния эмбриона. Он окончательно сошел с ума? Ох, черт, что же делать…

— Да уж, невеста, с фантазией у тебя все в порядке! — бросил он почти нормальным голосом, — мне даже стало интересно, как пойдет наша сексуальная жизнь. Может, нам не ждать до свадьбы, а?

Я в ужасе смотрела на его улыбку, не зная, что говорить. Он мне не поверил, а от неожиданности пришел в свое почти нормальное состояние. Этого я никак не ожидала!

— Ладно, ладно, дождемся первой ночи, а там видно будет. В конце концов, у нас итак есть, чем развлечься!

На этих словах его рука забралась под мою одежду, и пребольно ущипнула грудь. Я закусила губу, чтобы не вскрикнуть от боли. Еще сочтет, будто это я от удовольствия!

— Наказать тебя за наряд и танец с чужаком придется, сама понимаешь, — задумчиво продолжил жених, убирая руку, — знаешь, во время отъезда я нашел кое-что новенькое.

Он тряхнул меня за руки, заставляя встать, и повернуться к нему спиной. Завел мои руки в замок, и заставил держать в таком состоянии.

— Это из одной книжки про черных магов. Они так пополняли свои резервуары у тех, кто сопротивлялся. Если верить написанному, то тот, у кого отнимали кусочек магической силы таким образом, испытывал жуткую боль. Проверим, так ли оно.

Его рука легла мне на спину ребром, стукнула, будто прицеливаясь. Затем он что-то зашептал, и моя кожа в том месте стала быстро нагреваться.

Я терпела. Потом дернулась в руках Ленни. Потом еще и еще, все сильнее, но он держал крепко, не собираясь отпускать. Я чувствовала жар и боль, будто ко мне прижимают раскаленную кочергу, и, не выдержав, закричала. Адское пламя выжигало кожу, проникая внутрь, и словно тянула оттуда нечто важное. Ленни позади меня тяжело дышал. Я кричала, дергалась, ругалась, и молила о помощи. Бесполезно — жених всегда хорошо умел насылать маскирующие чары.

Когда боль стала невыносимой, я почувствовала, что проваливаюсь. Ленни судорожно вздохнул, оторвался, выпуская меня из рук. Я безвольной куклой повисла на стене, пальцами пытаясь нащупать, за что бы задержаться. Не помогло — щекой проехалась по обоям, и потеряла сознание.

Очнулась от того, что кто-то тер мои щеки. Руки были столь горячими, будто их держали до этого в кипятке.

— Очнулась! Ада, милая, ты как?

Стефи. Видимо, все закончилось, и Ленни вернул меня в комнату. Хорошо, что не стал дожидаться, пока я сама очнусь. Видеть его после произошедшего не хотелось еще больше, чем обычно.

Я постаралась пошевелиться, и ощутила, что тело почти не болит, за исключением дикой слабости.

— Я влила в тебя настойку, как только Ленни приволок тебя сюда, — в голосе подруги была боль пополам с отвращением, — эта скотина сказал мне, что ты упала! Мне! Уж мог бы не притворяться, будто я не знаю, что он с тобой делает!

— Он не может, — прошептала я, — ты же знаешь, Ленни всегда соблюдает приличия. Поэтому и бросил это никому не нужное оправдание.

Подруга хмурится, согласная с моим комментарием. Но со сложившейся ситуацией ей согласиться трудно.

Я внезапно подскакиваю.

— Сколько же прошло времени, что настойка подействовала?!

— Одиннадцать часов, с тех пор, как твой мудак принес тебя сюда. Сейчас утро, и через три часа начинаются лекции. Ада, что он сделал на этот раз? Все видимые раны он скрыл, но ты была такая бледная, и едва живая…

Я потерла виски, не желая вспоминать. Но пришлось, потому что этот ужас я никогда не выкину из головы.