День победы

Плюнув под ноги опешившему янки, Шульгин развернулся на каблуках и почти бегом направился к зданию штаба. Он потерял все, полжизни, посвященные службе в армии, отданные ракетным войскам, оказались потрачены впустую. Генерал и его солдаты, все до последнего бойца, были готовы действовать, но приказ так не прозвучал. Чья-то трусость привела к поражению страну, армия которой толком не пыталась защищаться. Первые часы командиры просто не смогли придти в себя, а потом, когда минул шок, был отдан приказ сложить оружие. Все оказалось впустую.

Зайдя в свой кабинет, Анатолий Шульгин изнутри запер дверь. По коридору, шумно топоча, пробегали офицеры, звучали команды, а генерал, упираясь локтями в крышку стола, сидел, уставившись перед собой невидящим взглядом. Вся эта суета больше не касалась его.

Шульгин отпер сейф, обычный железный ящик, закрывавшийся на ключ, а не на новомодный кодовый замок. Там, на верхней полке лежал вороненый ПМ, его табельное оружие, смазанный и почищенный, готовый к бою. Генерал медленно положил ладонь на пистолет, сжав пальцы на рукояти, ощутив рифление пластиковых щечек, ощутив в руке тяжесть оружия.

Анатолий Шульгин надавил на клавишу магазинной защелки, и обойма выскользнула в подставленную ладонь. Генерал выщелкнул тупоголовые патроны по очереди, все восемь, выстроив их в ровную шеренгу на столе, а затем размеренно вставил их обратно. Одним движением вогнав уже вновь снаряженный магазин в рукоять "макарова", генерал передернул затвор, досылая патрон. Медленно он поднял оружие, ощутив холод стали и острый резкий запах оружейной смазки, кода ствол уткнулся своим срезом под подбородок. Указательный палец на спусковом крючке напрягся, Шульгин крепко зажмурился, всем телом чувствуя, как пришли в движение детали ударно-спускового механизма,... и с размаха швырнул оружие на пол.

Ткнувшись лицом в столешницу, генерал зарыдал, сотрясаясь всем телом. Преданный всеми, оставленный на произвол судьбы вместе со своими бойцами, и на потеху американцам, чувствовавшим себя настоящими победителями, он так и не смог сказать последнее "прощай".

Переведя дух, Шульгин тяжело поднялся из-за стола, шаркающей походкой подойдя к книжному шкафу, и вслепую нашарил на нижней полке початую бутылку водки. Отвинтив пробку, он присосался к горлышку, глотая обжигающую жидкость, хлебая ее, точно обыкновенную воду. Но после нескольких глотков сердце перестало сводить от боли, появилась давно забытая легкость, и генерал, все так же не чувствуя горечи, выпил остатки водки, а затем, едва добравшись обратно до стола, едва опустившись на краешек стула, уснул, проваливаясь в темную бездну хмельного забытья.

Генерал пришел в себя не скоро, от настойчивого стука в дверь. Неуверенно поднявшись на ноги, Анатолий Шульгин подошел к двери и, услышав снаружи голос своего адъютанта, отпер замок, не стесняясь ни своего помятого вида, на резкого запаха перегара.

- Товарищ командующий, мы закончили, - сообщил стоявший на пороге офицер, сделавший вид, что ничего не замечает и не понимает. - Все ракеты извлечены из шахт и направлены на демонтаж, товарищ генерал.

Шульгин усмехнулся. Когда глава российского правительства, ныне томившийся под арестом у американцев, отдал приказ о всеобщей демобилизации, сиречь о роспуске армии, одним из немногих, кто не покинул свой пост, оказался командующий Шестьдесят второй ракетной дивизией. Он и немногочисленные офицеры и прапорщики его части оставались на стартовых позициях, охраняя ракеты, до тех пор, пока явившиеся американцы не начали процесс их утилизации. И сейчас, наконец-то, служба заканчивалась и для него.

- Американцы здесь?

- Оставили один взвод, остальные уже грузятся в вертолеты.

- Это хорошо, - пьяно крякнул Шульгин. - Вот что, Витек, достань-ка ты мне еще поллитру, только смотри, чтоб не паленая! И закуски какой-нибудь организуй! Личному составу приказываю отдыхать! Ну, бегом!

Адъютант ничего не сказал, не удивился - такого права у него не было. Выполняя приказ командира, он через полчаса притащил бутылку водки, полпалки колбасы и банку соленых огурцов. После этого Шульгин вновь заперся, на этот раз надолго, и никто не посмел его беспокоить. А когда он вновь появился в расположении, то узнал, что несколько офицеров дезертировали, прихватив с собой оружие из караулки, несколько автоматов и десяток цинков с патронами, а заодно захватив и казенный "Урал", на который все это погрузили.

Услышав об этом, генерал не сказал ничего. Глупо гадать, что эти люди намеревались делать теперь. Возможно, они поспешат к себе домой, а, возможно, останутся где-нибудь неподалеку, превратившись из регулярной армии в партизанский отряд, и американцы, уверенные в своей победе, вскоре поймут, что глубоко ошиблись. Генерал еще не знал, что таких людей, продолжавших выполнять данную однажды присягу даже после того, как прекратила существование Российская Армия, уже было немало.