День поэзии. Ленинград. 1967

И тот же ворон черный на столе,
Предвестник и водитель Аполлона.
Но из домов трудолюбивый шум
Рассеивает сумрак и тревогу.
И новый быт слагается,
Совсем другие песни
Поются в сумерках в одноэтажных городах.
Встают с зарей и с верой в первородство,
Готовятся спокойно управлять
До наступленья золотого века.

Уже тяжело больной, Вагинов принимает активное участие в сборе материалов для «Истории фабрик и заводов», созданной по инициативе М. Горького. При участии Вагинова создается книга «Четыре поколения» (Л., 1934) — о Путиловском заводе.

После смерти поэта сохранилась машинопись его последней, не вышедшей книги стихов «Звукоподобие». Это, пожалуй, наиболее зрелое его создание. Стих Вагинова претерпевает здесь заметные изменения. Намеренная зыбкость рифмовки сменяется четкой рифмой, образы делаются уравновешеннее, яснее — замысел,— и все это — без обеднения выразительных средств. Наоборот, стихи делаются ярче, завершенней. Вагинов все больше приближается к классическому русскому стиху. Наконец, в его поэзии появляются злободневные ноты.

Ранняя смерть прервала литературную работу Вагинова, но и то, что им было создано, осталось в нашей поэзии.

Т. Никольская, Л. Чертков

ЛЕНИНГРАД

Промозглый Питер легким и простым
Ему в ту пору показался.
Под солнцем сладостным, под небом голубым
Он весь в прозрачности купался.

И липкость воздуха, и черные утра,

И фонари, стоящие, как слезы,
И липкотеплые ветра
Ему казались лепестками розы.

И он стоял, и в северный цветок,

Как соловей, все более влюблялся,
И воздух за глотком глоток
Он пил — и улыбался.

И думал: молодость пройдет,

Душа предстанет безобразной
И почернеет, как цветок,
Мир обведет потухшим глазом.

Холодный и язвительный стакан,

Быть может, выпить нам придется,
Но все же роза с стебелька
Нет-нет и улыбнется.

Увы, никак не истребить

Виденье юности беспечной.
И продолжает он любить
Цветок прекрасный бесконечно.
Январь 1934

* * *

Норд-ост гнул пальмы, мушмулу, маслины
И велингтонию, как деву, колебал,
Ступеньки лестниц, словно пелерины,
К плечам пришиты были скал.

По берегу подземному блуждая,

Я встретил соловья, он подражал,
И статую из солнечного края
Он голосом своим напоминал.

Я вышел на балкон подземного жилища,

Шел редкий снег, и плавала луна,
И ветер бил студеным кнутовищем,
Цветы и травы истязал.

Я понял, что попал в Элизиум кристальный,

Где нет печали, нет любви,
Где отраженьем ледяным и дальним
Качаются беззвучно соловьи.
1933. Крым

АЛЕКСАНДР РЕШЕТОВ

* * *