День поэзии. Ленинград. 1967

Мне на память приходит нередко:
От победной весны вдалеке
Пехотинцы, цепляясь за ветки,
Валунами сползают к реке.
А над нею, до горечи вешней,
Разрывая к спасенью маршрут,
С топорами саперов успешно
Состязанья снаряды ведут.
Значит, только держаться осталось,
И пехота уйдет от реки,
Подминая тупую усталость,
В глину врезывая сапоги.
Помирать никому неохота,
Но покуда снаряд не настиг,
У саперов одна лишь забота —
Протащить сквозь разрывы настил.
Протащить... И ложатся лесины
Над клокочущей, рваной водой.
Тонкий голос визгливее мины
Разрывается за спиной:
— Эй, за вас подыхать мы не будем!
Переправу давай!—
                             И на миг
Разогнутся усталые люди
И глазами прицелятся в крик.
Он метнется от берега к чаще,
Чтоб исчезнуть, как мышь, без следа,
Но покажется людям, что чаще
У настила взлетает вода.
Мне бы выбрать иную картину
Из великой, как совесть, войны.
Только крик тот, ударивший в спину,
Не дают забывать крикуны.

ВЛАДИМИР КУЗНЕЦОВ

ТРОЕ

Туман предутренний прорезав,
В тиши полей
Проплыл тягучий скрип протезов,
Стук костылей.
Проплыл и у холма крутого
Внезапно стих.
И тишина накрыла снова
Людей троих.
Они молчат, обняв друг друга,
Как в дни войны.
И нет ромашкового луга,
Нет тишины,
А танки с черными крестами
В кровавой мгле,
Вновь извергая сталь и пламя,
Мчат по земле.
Все ближе, ближе грохот тяжкий,
Все злей и злей...
Ах, как колышутся ромашки
У костылей!
Снуют шмели проворным роем,
И день так свеж...
Обнявшись, молча смотрят трое
На свой рубеж.
Им слава и почет вовеки!..
В лучах зари
Стоят на поле не калеки —
Богатыри.

ПЕТР ОЙФА

РЕКВИЕМ

(1944 г. Сентябрь. Эстония)

Нет в мире ни добра, ни бога.
Есть пепел в лагере Клоога.
Костер с трубою вытяжной.

Есть пепел глаз и материнства.

Есть пепел братства и единства —
Сто сантиметров толщиной.

Нет в мире отчего порога.

Есть пепел в лагере Клоога.
Фашист с отвислою губой.

Есть пепел мужества и детства.

Есть пепел мысли и надежды.
Соотчич мой, он был тобой.

Нет в мире солнца и дороги.

Есть пепел в лагере Клоога.
Летучий, нежный, теплый прах.

Кругами дантовского ада

Тот пепел ввысь взлетал и падал.
Светился сам собой впотьмах.

Литовца, русского, еврея ли —

Ветрá тот пепел вдаль развеяли.
...И ныне сквозь года, года,

Он — в хлебном зернышке граненом,

В подснежнике, в ручье студеном.
Людская память, будь всегда!

И всею гневной верой века

Звучит нам пепел человека
Из тех глубин, от тех высот:

— Есть в мире Армия России,

Полями битвы, как мессия,
Она идет!

* * *