День полнолуния

Вид у него был забавный. Человек этот совсем не походил на благообразного седого старичка с козлиной бородкой, которого рисовало мое воображение при слове «профессор». В общем-то, и на ловеласа тоже он никак не тянул, я подозревала, что Андрей ввернул это просто так, чтобы меня развеселить. Розовскому было от силы лет сорок пять, но лицо его почему-то казалось мне похожим на слегка помятый пористый блин — круглое, желтоватое и какое-то рыхлое. Однако, если верить Андрею, этот человек был лучшим в России нейрохирургом, а не верить Андрею у меня оснований не было. Даже наоборот, я была уверена, что если бы лучшего специалиста можно было найти только на Марсе, Андрей притащил бы его и оттуда.

— Точного прогноза по вашему состоянию я дать не смогу, — продолжал меж тем Розовский. — Я составил для вас схему реабилитации, включающую медикаментозное лечение, ЛФК, массаж, иглорефлексотерапию и так далее. Многое будет зависеть от вас — от вашего упорства, от воли к победе. Однако гарантировать вам, что через год вы встанете на ноги, я не могу.

— То есть иными словами, — неприятно улыбнулась я, — вы пытаетесь мне сказать, что я должна расшибиться в лепешку, день за днем проходить через мучительные процедуры, окончательно выбиться из сил — и в итоге, возможно, ничего не получить. Узнать только, что я так до конца жизни и останусь гнить в полулежачем состоянии? Я вас правильно поняла, доктор?

— Катя… — начал Андрей, взяв меня за руку.

— Нет, подожди, — перебила я. — Хочу узнать всю правду, чтобы принять взвешенное решение. Может, в таком случае никакая реабилитация мне не нужна? Может быть, проще покончить со всем прямо сейчас.

— Да что ты несешь?

Андрей долго еще увещевал меня, профессор Розовский вторил ему, сыпал медицинскими терминами и статистическими данными. Но я уже не слушала — мрачно таращилась в стену моей новой палаты. В отличие от тайского госпиталя, здесь стены были светло-розовыми, а в углу, под потолком, тикали дешевенькие пластиковые часы. Вот и вся разница.

«Такой вот отныне и будет моя жизнь, — думала я. — Из палаты в палату, из больницы в больницу. Другой цвет стен — уже разнообразие. Наверное, со временем я даже научусь этому радоваться».

— Катя, тебе, может, торт заказать — раз уж ты решила отмечать праздник жалости к себе? — язвил Андрей. — Ты у меня это брось. Будешь стараться как миленькая. А не получится здесь, так я тебя в Израиль потащу, в Швейцарию. Я с тебя не слезу, так и знай. И бросай мне тут эти декадентские выступления устраивать, тебе не идет!

Я же закрыла глаза и просто слушала его голос.

* * *

То, что произошло между мной и Андреем в ту новогоднюю ночь, потрясло меня, снесло, закрутило в бешеном водовороте, не давая вздохнуть. Кажется, следующие два месяца я оставалась такой же оглушенной. Андрей наутро не признался мне в любви, он вообще никак не прокомментировал изменение статуса наших отношений. Просто сграбастал меня, едва проснувшуюся, и жадно прижал к себе.

Потом мы готовили завтрак на кухне, пересмеивались, из комнат постепенно сползались похмельные гости. И никто, кажется, не замечал между нами никаких перемен. А я сидела, обхватив отчего-то замерзшими ладонями теплую чашку с кофе, и думала: «А есть ли они, эти перемены?» Я ведь с самого начала не понимала, что во мне могло Андрея заинтересовать. Я ведь была совершенно обычной, ничем не примечательной девчонкой из общаги, никак не подходившей такому красивому, блестящему, богатому и всеми любимому герою девичьих грез. Что его привлекало во мне? Уж не то ли, что до сих пор я никогда не навязывалась ему со своей любовью? Закадычная подружка, младшая сестренка, ничего не требующая, ни о чем не спрашивающая. Захотел — пришел, не захотел — пропал на несколько дней. А сегодня что-то произошло, и хрупкое равновесие оказалось нарушено. И господи, как же страшно было теперь.

Что, если он решит, что теперь я повешусь ему на шею, начну требовать внимания, захочу еще, не дай бог, переехать в эту его шикарную квартиру, потребую официального статуса девушки, а там, чем черт не шутит, и жены? Что, если он поймет, как я к нему отношусь, и это напугает его, оттолкнет, заставит исчезнуть? Он ведь ничего мне не обещал, ничего не предлагал. Ну, провел ночь. Так у него, наверное, таких случайных связей вагон и маленькая тележка.

Осатанев от всех этих мыслей, я твердо вознамерилась показать Андрею, что никаких романтических иллюзий по поводу того, что между нами произошло, не питаю. Свои же люди, друзья-приятели, ну теперь друзья с привилегиями — не более.

— Андрюша, я побегу, — решительно сказала я, поднимаясь из-за стола. — Спасибо за праздник.

— Вот это новости! Ты куда это намылилась? — удивленно протянул он.

— Дела-дела, — отшутилась я. — Жизнь бьет ключом, да все по голове. Увидимся.

Андрей ошеломленно заморгал. Я на бегу быстро клюнула его в щеку и поспешила в прихожую.

— Увидимся, — растерянно протянул он мне вслед.