День поминовения

Но смущать его проявлением преданности, на которую Стивен не сможет ответить на таком же уровне, – этого она не сделает никогда. Она искренне полагала, что нравится ему, что ее общество доставляет ему удовольствие. И надеялась, что в будущем ноша на ее плечах станет заметно легче, в этом будущем найдется место нежности и дружбе. Ведь по-своему он меня любит, – так она считала.

И тут появилась Розмари.

Иногда Сандра мысленно спрашивала себя, болезненно поджав губы: как он мог считать, что она ничего не знает? Да она знала все с первой минуты, еще в Санкт-Морице, когда увидела, какими глазами он смотрит на эту женщину.

И прекрасно знала, в какой именно день эта женщина стала любовницей ее мужа.

Она знала, чем душится эта особа…

Безмятежное лицо Стивена, отсутствующий взгляд – конечно же, он вспоминал ее, думал о ней – о женщине, которую только что оставил!

Трудно даже оценить, думала Сандра бесстрастно, какие страдания выпали на ее долю. День за днем терпеть муки предательства, а где черпать силы для жизни? Только в собственном мужестве, в гордости, что заложена в нее от рождения. Своих подлинных чувств она не выкажет никогда. Сандра потеряла в весе, заметно похудела и побледнела; кожа, что обтягивала голову и плечи, натянулась, кости стали заметнее. Есть она себя еще заставляла, но сон потеряла начисто. Долгими ночами она лежала без сна, глядя сухими глазами в темноту. Лекарства она презирала как проявление слабости. Ничего, как-нибудь продержится. Показывать, что ей больно, униженно молить, протестовать – это было ей отвратительно.

Единственное, хотя и слабое, утешение: уходить от нее Стивен не собирался. Не потому, что любил ее, а ради карьеры – но факт оставался фактом. Уходить от нее в его планы не входило.

А раз так, может быть, когда страсть утихнет…

Ну, что он в ней нашел? Да, привлекательная, да, красивая – но разве таких мало? Чем же его взяла Розмари Бартон, что он так втрескался в нее? Ведь она безмозглая пустышка, нельзя даже сказать – тут Сандра особенно негодовала, – что с ней весело. Будь она остроумной дразнящей чаровницей – тогда понятно, мужчинам это нравится. И Сандра старалась убедить себя, что долго это не продлится – Стивен от Розмари просто устанет. Ведь на первом месте у него работа. Его ждут великие дела, и он об этом прекрасно знает. У него блестящие мозги государственного человека, и он с удовольствием ими пользуется. Именно это предначертано ему в жизни. И он сам это поймет, как только страсть пойдет на убыль.

А уходить от него самой – таких мыслей у Сандры даже не возникало. Телом и душой она принадлежала ему, а он уж пусть решает, взять ее или отбросить, как отыгранную карту. В нем была вся ее жизнь, все ее существование. Огонь любви горел в ней с силой средневекового костра.

Была минута, когда в ней проснулась надежда.

Они приехали в Фэйрхейвен. Стивен был более или менее самим собой. Ей вдруг показалось, что позабытое ощущение близости между ними возвращается. И сердце ее наполнилось надеждой. Он все еще хочет ее, получает удовольствие от ее общества, полагается на ее суждения. И на минуту освободился от тисков, в которых его держала эта женщина.

Казалось, он счастлив, стал таким, каким был прежде. Значит, все еще можно вернуть. Огонь угасает. Теперь надо, чтобы он решился порвать с той…

Потом они вернулись в Лондон – и со Стивеном что-то произошло. Он осунулся, выглядел обеспокоенным и больным. Не мог сосредоточиться на работе.

Сандре казалось, что она знает причину. Розмари требует, чтобы он ушел к ней… И он обдумывает этот шаг… Отказаться от всего, что ему дорого? Что за безрассудная прихоть? Ведь он из тех, для кого работа всегда будет на первом месте – типичный англичанин. И в душе он сам это прекрасно понимает… но Розмари так прелестна – и так глупа! Стивен не первый, кто готов пожертвовать карьерой ради женщины, а потом пожинать плоды!

Как-то во время коктейля Сандра услышала обрывок фразы, произнесенной Розмари: «Надо сказать Джорджу, мы должны решиться».

Вскоре после этого Розмари слегла с гриппом.

В сердце Сандры блеснул лучик надежды. Что, если этот грипп перерастет в воспаление легких? Такое бывает, один ее знакомый прошлой зимой умер именно по этой причине. И если Розмари умрет…

Она не стала гнать от себя эту мысль, не пришла от нее в ужас. Черты, унаследованные ею от предков, позволяли ей ненавидеть ровно и по-деловому.

Да, Розмари Бартон она ненавидела. Если бы мысли могли убивать, она бы ее убила. Но мысли не убивают… Мысли – не инструмент для убийства…

Как прекрасно выглядела Розмари в тот вечер в «Люксембурге», в дамской комнате – с ее плеч спадала накидка из серой лисы. Болезнь обострила ее черты, кожа стала белее – хрупкость сделала ее красоту еще изысканнее. Она стояла перед зеркалом и наносила последние штрихи на лицо…

А сзади стояла Сандра и смотрела на их отражение в зеркале. Ее собственное лицо, словно скульптура, было холодным и безжизненным. Про такую можно сказать: бесчувственная.