День пришельца

Наученный горьким опытом, гнилые яблоки он больше не выбрасывал в мусорный контейнер. Первое сгнившее яблоко он разрезал на мелкие кусочки и уже хотел спустить в унитаз, но вовремя одумался. Вспомнил американский фильм, в котором из унитаза вылезает слепленный из фекалий Дерьмоголем, и решил не экспериментировать. То-то будет, когда этот самый Дерьмоголем, воспылав к нему возвышенными чувствами, примется гоняться за ним по двору, оставляя на асфальте зловонные следы. А если догонит, что тогда? Дима до пепла прожарил на сковородке кашицу гнилого яблока, высыпал в металлическую кастрюлю и спрятал в холодильник, надеясь, что через два месяца, когда кончится срок годности эликсира, сможет безбоязненно выбросить пепел.

5

Время шло. Наступил сентябрь, и до окончания срока годности приворотного зелья оставалось чуть больше недели. Зелья в колбочке было на донышке, и оно теперь лишь изредка мигало багровым светом.

Видать, не судьба, безрадостно думал Дима, сидя на скамейке. Не зря Могол предупреждал, что не следует ждать чего-то хорошего от подарка ведьмы. Даже купленного за деньги.

Он с тоской посмотрел на кота, свернувшегося на коленях клубочком. Васька почувствовал взгляд, поднял голову и призывно муркнул.

– Лежи уж… – недовольно буркнул Дима. – Любовничек…

В это время дверь подъезда открылась, и на крыльцо вышла Машка Ларионова. Сердце Похмелкина бешено заколотилось, а сам он застыл, как гипсовая статуя, не в силах оторвать взгляда от Машкиного лица.

– Здравствуй, Дима, – сказала Машка.

Дима вышел из ступора, проглотил ком в горле и сипло сказал:

– Здравствуй, Маша…

– Ой, какой у тебя котик! – сказала Машка. – Погладить можно?

Котик был самым обыкновенным, беспородным, к тому же с драными ушами, оставшимися в наследие от лихой юности, когда Васька жил обычной жизнью дворового кота. Несмотря на свой изменившийся статус, вроде бы переведший его в разряд домашних котов, ко всем жильцам, кроме Похмелкина, он сохранил стойкое предубеждение. Поэтому стоило Машке протянуть к нему руку, как Васька прижал драные уши и зашипел.

– Ах! – Машка отдёрнула руку. – Злой котик! – пожурила она, скользнула взглядом по скамейке и увидела авоську с яблоками. – Какие у тебя яблоки! Можно одно?

Колотящееся сердце Похмелкина замерло, а затем ухнуло куда-то вниз.

– Можно… – пролепетал он, не веря в удачу. Придерживая одной рукой кота, чтобы он ненароком не цапнул когтями Машку, Дима второй рукой приоткрыл авоську так, что из неё можно было взять только верхнее яблоко, меченное приворотным зельем.

Ничего не подозревающая Машка взяла его и снова попросила:

– А ещё одно можно?

– Можно…

Машка взяла второе яблоко и спрятала оба в сумочку.

– Спасибо.

Дверь подъезда хлопнула, и из дому вышла Коробочка в бесформенном платье, скрывавшем её такие же бесформенные телеса.

– Привет, Машка! – поздоровалась она только с Ларионовой, будто Димы на скамейке не было.

– Привет, Эля! – ответила Машка, напрочь позабыв о Диме.

– Ты куда сейчас?

– В аквапарк.

– Ой, а мне с тобой можно?

– Пойдём.

И девчонки пошли со двора, даже не попрощавшись с Похмелкиным.

– Я тут у Димки Похмелкина два яблока выдурила, – сказала Машка, как только они завернули за угол дома. – Хочешь?

Дима проводил девчонок взглядом, а когда они скрылись за домом, вскочил со скамейки и сломя голову, побежал домой. За ним с воем и обиженным мявом устремился Васька, незаслуженно, по его мнению, сброшенный с колен предметом своего обожания.

Дома Похмелкин не мог найти себе ни места, ни дела. В преддверии неизбежного прихода Машки он бросался то убирать в комнате, то накрывать на стол, то к зеркалу, чтобы посмотреться и лишний раз пригладить на макушке упрямо точащий хохол, зализанный котом Васькой. Васька, пару раз попавшийся под ноги, на всякий случай забрался в кресло и оттуда неусыпным взором наблюдал за лихорадочно мечущимся по квартире хозяином. Не нравилось ему поведение Димы, и сердце кота ревниво вещало, что не к добру всё это.

Прошло больше часа в нервном ожидании, и когда наконец-то тренькнул дверной звонок, он прозвучал для Димы торжественным сигналом фанфар, извещающим о том, что его серая никчемная жизнь с этого момента кардинально изменится. Заоблачное счастье и вечная любовь ждали его за дверью.

Похмелкин бросился в коридор и непослушными пальцами открыл замок. Вслед за ним в коридор выскочил кот и зашипел на дверь, брызгая слюной. Он ни с кем не хотел делить своего хозяина.

Дима распахнул дверь во всю ширь… и улыбка застыла на его лице посмертной маской.

На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стояла Аэлита Марсова. Кубышка. Её плоское веснушчатое лицо светилось, бесцветные невыразительные глаза с обожанием смотрели на Диму.

– Дима… – прошептала она и шагнула через порог. – Дорогой мой…

– Не-е-ет… – стоном вырвалось у Димы из горла, он отступил и почувствовал, как волосы на голове становятся дыбом, а всё тело покрывается гусиной кожей оторопи. – Не-ет…

– Да, Дима, да… – прошептала Кубышка.