День проклятья

– Этим механизмом можно управлять, Джеймс, но остановить его никто не в силах.

Ну а теперь скажите, зачем, по-вашему, я рассказала об этом?

– Чтобы я мог… э-э… Ну, ведь речь идет об установлении контакта, и нельзя, чтобы обезьяньи реакции испортили все дело. Я не ошибся?

Я ухмыльнулся, зная, что угадал.

– Нет, – улыбнулась в ответ Флетчер. – Я хочу, чтобы вы оставили страх, ярость и равнодушие за границами круга. Но что в таком случае вы будете делать?

Я пожал плечами:

– Ничего, наверное.

– Не ленитесь думать. Что вы можете сделать, избавившись от обезьяньих реакций?

Я снова пожал плечами:

– Начну развлекаться.

– Абсолютно верно. Когда обезьянам ничто не мешает, им остается только это. И начинаются игры: бизнес, женитьба, заседание Конгресса – что угодно. Сложные игры сложно устроенных обезьян. Итак… Теперь вы понимаете, что должны сделать, оказавшись там?

– Придумать игру для обезьян и кроликособак.

– Значит, поняли. Это, и только это. Если вам понравится играть вместе, то контакт возникнет сам собой.

– Да, я понимаю. Честное слово, понимаю. – Меня восхитило, что все оказалось так просто. – Я должен оставить дома ружье, армейские замашки и даже исследовательский интерес. Должен пойти туда просто-напросто как обезьяна, которой хочется поиграть, так?

– Примите мои поздравления. – Флетчер просияла и пожала мне руку. – Как главный медицинский эксперт операции признаю вас годным к выполнению задания. Вы – лучший шимпанзе армии Соединенных Штатов.

Она вручила мне банан.

– Только банан? – изумился я. – А как насчет самки?

– Это, Джеймс, проходят на старших курсах.

В. Как хторране называют человека, принимающего ванну?

О. Бульон с фрикаделькой.

57 ЛИЗАРД

Каждая новая любовь – всегда первая.

Соломон Краткий

Завершающее собрание членов экспедиции началось в 18.00.

Полковник Тирелли, доктор Флетчер, доктор Ларсон, еще три научных сотрудника, которых я не знал, две женщины из съемочной группы, пять наблюдателей, три эксперта, непосредственно участвующие в операции, шесть пилотов, два программиста, два оператора «пауков» и команда огневой поддержки. Целая толпа!

Дел было немного – даже доктор Флетчер согласилась с этим. Мы познакомились с прогнозом погоды, сузили круг мест возможной высадки – окончательный выбор сделаем завтра утром, – а потом всем предложили задавать вопросы. Вопросов тоже было мало.

После этого полковник Тирелли спросила, не раздумал ли кто-нибудь участвовать в операции. Все строго добровольно, и, если кто-то желает выйти из игры, он должен сделать это либо прямо сейчас, либо конфиденциально обратиться к Тирелли после совещания.

– У вас есть время, – она взглянула на часы, – до 21.00. Заверяю вас, что люди в запасе есть, поэтому не считайте себя обязанными участвовать в операции.

Будет опасно. Хорошенько все взвесьте. Если я ничего не услышу до девяти часов, значит, вы решили окончательно и бесповоротно. Всем понятно?

Все закивали.

– Ну, тогда, похоже, все. Хотите что-нибудь добавить? Никто не хотел.

– Отлично. Спасибо и спокойной ночи! Плотно пообедайте, пораньше ложитесь и хорошенько выспитесь!

Большинство направились к выходу, а я подошел к председательскому столу.

Полковник Тирелли о чем-то тихо беседовала с двумя пилотами. Как воспитанный человек, я отошел в сторонку и подождал. Закончив, Лиз подняла голову и увидела меня.

– Что у вас, Маккарти?

– Могу я поговорить с вами конфиденциально? Ее глаза затуманились.

– Вы решили отказаться?

– Нет! Просто мне…

– Если это не касается завтрашней операции…

– Это касается того, что может повлиять на завтрашнюю операцию.

Я изо всех сил старался придать тону многозначительность.

– Гм. Подождите минутку. – Она передала блокнот одному из адъютантов и провела меня в пустой кабинет. Закрыв дверь, она оперлась о стол, сохранив между нами довольно большую дистанцию.

– Ну, что у вас? – спросила она с вежливым, но чертовски холодным выражением лица.

Я почувствовал, что краснею.

– Мне… Я по личному делу, но для меня оно действительно важно. Что происходит?

Она удивленно заморгала, не сообразив, о чем я говорю.

– Я вас не понимаю.

– Мы назначили встречу, помните? Вы, я и самый большой омар Западного побережья. Я про разговор там, в вертушке… И теперь я не знаю, говорили вы серьезно или… у вас случайно вырвалось?

Лиз заметила чернильное пятнышко на руке и стерла его большим пальцем. Не глядя на меня, она процедила:

– Что я люблю, так это конкретные вопросы. – Она сунула руки в карманы и посмотрела на меня. – Послушайте, Маккарти, все, что я сказала в вертушке, – правда. Вы очень милы и, вероятно, хороши в постели. К тому же вы лейтенант, а у лейтенантов, насколько мне известно, постоянная эрекция. Иногда это удобно, но в основном – нет. Ваша беда в том, что вы думаете не тем органом.

Пожалуйста, не надо. Он создан для другого.

Мне захотелось спросить: «Кто вы на самом деле и что вы сделали с Лизард Тирелли?» Но вместо этого я просто сказал:

– Означает ли это, что?..