День проклятия

— Пожалуй, — кивнула Флетчер. — Но это лишь часть проблемы. Сначала здешнее стадо было самой многочисленной группой «раненых», а теперь оно притягивает и поглощает сторонних наблюдателей — любого, кто войдет с ним в достаточно близкий контакт. Мы не разрешаем ковбоям работать больше одного дня в неделю, хотя надо бы еще меньше. — Она помолчала, потом добавила: — В общемто из-за этого мы и закрыли город, не придумав ничего другого. Стоял даже вопрос об эвтаназии.

— Шутите?!

Она отрицательно мотнула головой.

— Ничуть. Я, конечно, выступила против. Здесь кроется нечто такое, что мы должны понять.

Она протянула руку.

— Пойдемте. — Куда?

— Потолкаемся среди них. Это неопасно. Я недоверчиво уставился на Флетчер.

— Только что вы втолковывали мне, что стадо чуть ли не каждый день засасывает людей, а теперь хотите, чтобы я туда пошел?

— С вами буду я.

— Признаться, это меня не вдохновляет. Она показала на часы:

— Заведите таймер. Если начнете терять контроль над собой, звонок приведет вас в чувство. Уверяю, требуется не менее часа, чтобы колдовство подействовало.

— Колдовство?

— Самое подходящее слово. Впрочем, сами увидите. Я проворчал кое-что по поводу благих намерений и занялся часами. Флетчер уже приближалась к толпе, и я поспешил за ней.

— Ш-ш, — удержала она. — Не бегите — они забеспокоятся. Мы однажды вызвали панику и давку. Ужас что творилось. Просто постойте минуту неподвижно и постарайтесь представить себя членом стада. Не разговаривайте. Только смотрите и слушайте.

Мы стояли бок о бок, медленно поворачиваясь и наблюдая за телами, кружащими вокруг с довольными лицами. Зрелище нервировало. Внутри нарастало беспокойство; подмышки взмокли от пота.

Солнце припекало вовсю; было почти жарко. Я расстегнул две верхние пуговицы на рубашке.

Передо мной остановилась обнаженная девушка с рыжими волосами и грязной мордашкой. Она вполне могла сойти за родную сестру Питера Пэна[4]. Девушка улыбалась, но как-то озадаченно. Она боязливо шагнула ко мне, протянула руку и дотронулась до моей рубашки. Пощупала ее, потом понюхала; подняла голову и понюхала меня. Дотронулась до моего лица, пробежала пальцами к подбородку, потом к груди, задержалась на пуговицах рубашки и стала их рассматривать. Чтобы понять, как устроена застежка, у нее ушло немного времени. Она расстегнула следующую пуговицу и улыбнулась, довольная собственной сообразительностью.

Очередь дошла до моей руки. Она вертела ее и так, и эдак, потом понюхала. Должно быть, запах понравился, потому что она лизнула мои пальцы. Потом потерлась о руку своей грудью, маленькой, с твердыми сосками.

Девушка оставила мою руку, но я не мог заставить себя отпустить грудь. Она снова внимательно ощупала мое лицо. Потом неожиданно отступила назад, опустилась на четвереньки и, повернувшись ко мне задом, призывно завиляла попкой.

— Ух… — выдохнул я и беспомощно посмотрел на Флетчер, чувствуя, что заливаюсь краской.

— Что же вы, давайте, — подбодрила Флетчер, — если есть желание. Это только первый шаг к приему в стадо.

— Спасибо. На этот раз — пас, — выдавил я.

— Большинство мужчин не отказываются. По крайней мере, в первый раз.

— Что вы хотите этим сказать? Флетчер пожала плечами.

— Весьма непосредственное общение, не правда ли? Мы к такому не привыкли. Его трудно проигнорировать, а забыть почти невозможно.

Девушка снова оглянулась, на сей раз — удивленно. Потом встала, обиженно посмотрела на меня и понуро побрела прочь. Я чувствовал себя виноватым, но минуту спустя она уже предлагала себя какому-то подростку. Тот пристроился сзади и быстро овладел ею. Девушка глубоко задышала и рассмеялась, смех подхватил паренек.

— С точки зрения антропологии… — начал я, но голос меня подвел. В горле запершило. Я откашлялся. — Прошу прощения. Мне кажется, мы стали свидетелями не совсем типичного поведения.

— Наоборот, — усмехнулась Флетчер.

— Я не о том… Допустим, мы изучаем стаю обезьян. У высших и низших приматов промискуитет встречается не очень часто, не так ли?

— Не так часто, как здесь. Но, может быть, для людей, превратившихся в приматов, такое поведение как раз типично? Откуда нам знать. Пока у нас слишком мало данных о человеческих стадах. Есть у меня собственная теория…

Флетчер внезапно замолчала. Подросток быстро кончил и потерял всякий интерес к партнерше. Он уже ушел, а она продолжала извиваться на земле и тихонько хихикать.

— Продолжайте, я слушаю, — напомнил я.

— Ну… — протянула Флетчер. — По моей теории, все, что мы видим здесь… квинтэссенция или, если хотите, отражение нашей собственной культуры, только возвратившейся на уровень приматов.

— Поэтому они так… возбудимы? Флетчер кивнула.

— Возможно. Наша культура тяготеет к гиперсексуальности. Эти… приматы.. . хорошо усвоили урок. — И добавила: — Но они по-прежнему демонстрируют нам издержки цивилизации — то, что было необходимо человекообразным для возникновения у них разума. И хотя эти люди, похоже, его лишились, они продолжают разыгрывать старые роли, повторять пройденное.

— Я не уверен, что понимаю.