День рассеяния

Через несколько часов, когда различили вдали на дороге большой отряд всадников, стол с меньшего на большее был приготовлен, не так, правда, богато, как хотелось бы, но тем успокаивали себя, что сделали все, что могли, что князя ничем не удивишь и не ради стола он сюда едет. Двор притих, лишний народ разбежался по углам, Мишка и Гнатка вышли пред ворота. Сваты приблизились, стали ссаживаться с коней, двинулись к хозяевам: впереди Витовт с княгиней Анной, а за ними Чупурна и Монивид — тоже выехали с князем на развлечение, и Андрюха, и незнакомые люди, и любопытные бояре охраны.

— Здорово, хозяева! — сказал Витовт.— Мы к вам за покупкою. Примете или назад завернете?

— Рады бы что продать, да нечего! — поклонившись в пояс, ответил Мишка.— Все немцы разорили. Раньше осени не вернем.

— Нам товар нужен редкий! — улыбнулся князь.— У вас птица райская есть, у нас — охотник, у вас — невеста, у нас — удалой боярин!

— Что ж, милости просим! — опять поклонился Росевич.

Вошли во двор. Гнатка заторопился звать Софью. Князь,

оглядываясь, сказал Мишке: «Да, начисто вас пожгли. Отца тогда порубили?» — «Отец в Волковыске погиб, в бою,— поправил Мишка,— много крыжаков посек».— «Помнишь, Анна, Ивана Росевича? — обернулся Витовт к жене.— К пруссам с нами ходил. Жалко. Храбрый был рыцарь. Жениха хоть видал? Не против воли?» — «Видал,— успокоил Мишка.— Нравился».

Вышла Софья, одетая в простой сарафан, проплыла павой, трепетно поклонилась княжеской чете.

— Ну, здравствуй, горлица! — сказал кпязь.— Жениха тебе доставили поглядеть. Годится — скажи, не годится — мы его тотчас с глаз долой, лучшего найдем, а сильно не нравится — голову снимем!

Софья выпалила чуть ли не криком:

— Нравится!

Все расхохотались.

— И торговаться не о чем,— подчинился Витовт.— Все ясно. Можно запивать. Эй,— обернулся к охране,— вина!

Несколько бояр отторочили привезенный бочонок и бегом понесли во двор.

Сели к столу. Потекли в чары мед и вино. Витовт сам не пил, едва пригубливал, но другим скучать без чары не позволял. Помнил с давних лет Гиатку, польстил ему вниманием. Сказал выпить за боярина Ивана, который сейчас радуется им с небес. Ценился к Стаею Чупурне: скоро ль дворный маршалов будет пропивать своего сыпа? Княгиня, глядя на счастливых Софью и Ильинича, задумалась, набухла слезьми — успокаивал ее. Андрею грозил: «Смотри, молодец, на войну не опоздай, назад вернем горлицу!» Стало шумно, стали забывать, зачем сошлись. Князь стукнул кулаком: «Гэй, бояре, тихо! — и в наступившем молчании объявил: — Сватовство запили, можно и обручаться. Пусть боярнп и боярышня меняются кольцами, коли есть!» Под крики и смех обменялись перстеньками. «Ну вот, теперь пара,— признал князь,— Жених и невеста! — И обернулся к охране: — Подарки!»

Принесли княжеские подарки: Софье — соболью шубу. Андрею — корд ¹¹ с костяной рукояткой и сто золотых. Оба рухнули в ноги.

— Великий князь, великая княгиня, навек рабы. Вернейшей службой отдам!

— Службой, боярин, ты и так обязан! — строго ответил Витовт.— А отблагодарить нас легко. Простой есть способ. После свадьбы через девять месяцев чтобы рыцарь закричал! — И, уставясь на пунцовую Софью, сам первый рассмеялся.

Опять наполнялись чарки, опять пили здравицы великому князю Витовту, великой княгине Анне, Софье и Андрею, всему воинству, которое должно выступать в летний поход. Знатные сваты посидели еще с полчаса и под низкие поклоны и восторженные крики «Слава!» отъехали.

Лишь смолк вдали топот коней, как из всех дворовых щелок и углов вдруг повылезло народу, прежде совсем невидного, обсело стол — и началось главное веселье. Скоро начали петь, кто-то достал дудку — дудел; появились крепко хмельные, пошла смелость в речах. Андрей неприметно увел Софыо к реке, где гуляли в прошлые «очи.

Уже близились повечорки, густел свет, темнела вода, синью наливалось небо, на закате красились червленью облака. День прошел, день прекрасный, счастливый, блаженный, он жизни изменил — были врозь, теперь быть вместе, навсегда и во всем — скоро, скоро, мало осталось ждать. Обнявшись, стояли без дум, без слов, с одним чувством — «Люблю!».

ГРОДНО - ОЗЕРО ЛЮБЕНЬ. ПОХОД

Первые дни июня отметились сильными грозами. В хоругвях, сходившихся к Гродно, не могли понять, о чем предупреждает господь. Одну ночь огненные стрелы долбили и жгли что-то на западе, на крыжацких землях, и бояре, видя далекое полыхание зарниц, довольно крестились, зато в следующую —