День Разрушителя (СИ)

— Покой, — кратко выдохнул пожилой орк, опустив взор на переломанную руку и орчиху, что ныне находилась подле него подобно родной дочери. Однако в сей миг Су’уру тревожил совсем иной вопрос.

— Не может того быть… — беззвучно промолвили её уста. На мгновение, девушка решила, что наблюдает иллюзию или чей-то страшный обман. — Неужели… Куза?

— Су’ура?

— Куза!

— Су’ура!

Охотница «Дикого Уха» в один скачок сократила расстояние до маленькой орчихи, едва не сбив ту с ног. Куза даже не пыталась сопротивляться, впивая острые ноготки в бурую кожу соплеменницы.

— О, предки! — взмолилась охотница, едва удерживая слезу. — Мы думали… Кузы больше нет. И Крог тоже так думал. Мать-Земля! Но Кус рядом, значит… Крог нашёл Кузу?

— Да. Этот человек! — указав на Виктора, продолжила Куза. — Командор Вик’тор Джон Фарбрук. Вик’тор спас Кузу! Отец. Отцу нужна помощь! Су’ура, скорее! Мы должны!

— Подожди малышка, — вмешался командор. — Давай по порядку. Где сейчас твой отец и Лиара? Какая помощь им нужна?

— Харасан-Талу, — послышался усталый голос Дираэль. — Это…

Едва успела эльфийка произнести имя храма, как по поверхности земли пронёсся протяжный гул. Среди имперских солдат послышались недоумевающие голоса. Голоса друидов застыли в немой паузе. Саладар поднял голову ввысь, произнеся единственную короткую фразу: Началось.

Последовавший подземный толчок, заставил окружающих искать равновесие. На лицах эльфов застыли маски страха. Оглушительный треск! Почва покрылась трещинами, а природные духи в ужасе припали к земле. Глаза Дираэль наполнились ужасом.

Эльфийские горны трубили тревогу, и даже сам лес застыл в ожидании грядущей катастрофы.

— Lavu Kaptura, — испуганно пропела Дираэль. — Мы опоздали… Kira-vey… бегите…

Глава 37. Дуэль титанов

1

— Смешно, правда? — раздался приглушённый смешок среди простора каменного зала. — И ему хватает чести называть себя воином? Хе-хе!

Чёрный, колоссального размера минотавр, что в очередной раз откинул в сторону обмякшее тело орка, застыл. Всё его тело содрогалось от движения мышц, а пояс украшал новенький амулет из плетёной верёвки и сломанного орочьего клыка. Увенчанная единственным рогом бычья морда, навострила взор в направлении старого мага. Налитые кровью глаза, казалось, могли жечь пламенем подобно оку кровоглазого циклопа. Но даже этот взгляд не вызывал на лице Шеймуса ничего, кроме усмешки.

Никто из сородичей Тарума не осёк нахального старика, но в их взглядах проступил вопрос. Эльфы, оставшиеся на страже, так же продолжали взирать за развитием диалога. Они знали о личности старого чародея достаточно, чтобы подобное поведение вызывало любопытство, но недостаточно, дабы понять, что Шеймус начал свою игру… Телохранитель Тейна вселял страх как в сердца врагов, так и в души союзником. Он очень чтил собственную репутацию и намеренно заставлял окружающих трепетать, а потому, узрев наглую ухмылку на лице старика, минотавр оставил бессознательное тело Крога и сосредоточил внимание на обезоруженном листмурском чародее.

— Человек закроет рот или Тарум оторвёт язык! — послышался низкий рык на исковерканном монлин.

— Ох! Спасите мои уши! Язык эльфов — не твоё, однорогий, — Шеймус рассмеялся. Дисциплина эльфийских ассасинов не позволила им выдать усмешку, но волшебник ощутил задор. — Как и выполнение поставленных задач… не злись. Я лишь констатирую факты. По крайней мере, тебе трижды представилась возможность поймать Лиару и ты провалил их все. Сегодня тебя чуть не расплющили, а в прошлый раз… едва не снесли голову, И, кстати, сомневаюсь, что этот рог, что ты таскаешь на поясе, — Шеймус указал на рог Кайтоса Гневорога, забранный Тарумом в качестве трофея, — способен компенсировать его отсутствие на твоей голове. Попытка компенсации…

— Твоя девчонка молила всех драконов, чтобы не повстречать Тарум вновь! А орк был избит как тряпка! Тарум одолел его в бою! — колос приблизился к Шеймусу вплотную и демонстративно провёл перед морщинистым лицом сталью «Кроворуба». Даже огромный обоюдоострый рангат выглядел на фоне минотавра сродни обыкновенному мечу, а длинной рукояти едва хватало, дабы там разместилась трёхпалая ладонь. — Его оружие теперь моё! Его жизнь — моя! Твоя жизнь тоже моя!