День рождения

Та покачала головой. Между тем все девочки в классе проявляли к этому событию огромный интерес. Элек, Козма, Тимар и Варкони уже сговорились встретиться на углу площади имени 7 Ноября, а Фалуш даже поспорила с Кучеш на билет в кино, что мать Пишты Галамбоша на свадьбу не придет, потому что «прокляла сына». Кучеш же раззвонила всем другую сногсшибательную новость: Бори не пойдет смотреть на свадьбу Сильвии. Этому все очень удивились, зная, какие Бори и Сильвия близкие подруги. Удивились, но, посудачив, решили, что догадываются о разгадке этой странной истории: ведь Сильвия дружила с Бори, пока та была ей нужна, и гоняла ее туда-сюда, как свою горничную. А теперь, когда выходит замуж, Бори ей больше не требуется. Не то чтобы подружку на свадьбу пригласить, а и вообще, наверное, о ней забыла. Впрочем, иного от Сильвии и ждать нечего!

— Тебя не интересует, как люди замуж выходят? — не отставала Бори.

— Нет.

— Вообще или именно эта свадьба?

— Вообще.

— И твоя собственная?

— Я не выйду замуж.

— Ни за кого?

Ютка утвердительно кивнула головой.

Печка разгорелась, блики пламени окрасили темно-синий Рудольфов ковер в багряно-красные цвета.

— Почему? — немного погодя спросила Бори.

— Потому что я — не человек.

Бори изумленно посмотрела на подругу, наполовину утонувшую в заполнивших комнату сумерках.

— А кто же ты?

— Пионерка. Общая нянька. Уличный детектив.

— Детектив?

— Ну да. Иду к тете Чисар — докладываю, что после праздников звено будет делать уборку в доме. Затем назначаю девочек тебе в помощь на дежурство. Потом говорю Чисар, что надо бы помочь одному человеку закончить школу, а другого, инвалида, хорошо бы устроить на работу с полным пансионом, чтобы он не торговал всякой ерундой, сидя на холоде, и не пьянствовал. Говорю же: я не человек, а уличный детектив…

Печка прогорает, в топке, словно огненное сердце, пульсирует только жар раскаленных угольков. Пора закрывать вьюшку.

— Я понимаю, — не сразу говорит Бори. — Кажется, понимаю.

— Уличных детективов не берут в жены, — заканчивает Ютка и встает. — Для уличного детектива достаточно, что он детектив. Правда ведь?

Никогда еще Ютка так не говорила, никогда Бори не видела ее такой. Словно подчиняясь какому-то приказу, поднялась и Бори.

— Ах, все равно! Уличный детектив не меняется. В ближайший приемный день он пойдет и доложит Чисар, что один мужчина в сто семнадцатом доме истязает собаку. Бедная собака. Жизнь длинна, и уличный детектив всегда найдет для себя какое-нибудь занятие. Поэтому я вполне серьезно говорю тебе: вовсе не обязательно всем выходить замуж…

Они захлопнули дверь квартиры Рудольфа, и Ютка, не зажигая света, хотя было уже совсем темно, всхлипывая на ходу, сбежала вниз по лестнице.

Вскоре вернулся с работы отец. Он не сразу пошел в квартиру, а долго стоял на площадке первого этажа и, прищурив глаз, придирчиво оглядывал все вокруг. Ютка, проглотив слезы, через силу улыбалась и уже совершенно спокойным голосом спросила:

— Нравится, дядя Карчи? Загляденье!

Карой Иллеш помолчал, затем спросил:

— Твоя работа?

— Ну что вы! Общая: Боришки и всего нашего звена.

Бори стояла, не смея поднять на отца глаза.

— Когда же это вы? — снова первым нарушил молчание отец.

— Прошлой ночью. Лучше всего получилось с подвалом. Там Бори сама наводила чистоту. До свидания, дядя Карой!

И Ютка убежала. Карой Иллеш не успел ни похвалить, ни поблагодарить ее. Уже в парадном она крикнула:

— Завтра Шуран дежурит! — и исчезла.

А отец и дочь остались вдвоем на площадке. Зеленели еловые ветки на крыше сарайчика; сложенный аккуратными кучками вокруг водосточного желоба лежал снег.

— Ночью! — тихо повторил отец, и в его голосе было столько радости и гордости.

Они вошли в квартиру.

Отец, видно, промерз на улице, и Бори поскорее приготовила чай.

«Как все в жизни сложно, — думала она, уже сидя за столом. — Даже самые простые вещи. Ну что, например, мы знаем с отцом друг о друге? Почти ничего. Да и разговариваем мы мало…»

Едва Бори успела помыть посуду, как в дверь постучали.

«Рано сегодня прилетела Гагара, — подумала Боришка. Только чего она стучит? Ведь знает же, где звонок».

Отец, стоявший поблизости от двери, отворил.

На пороге стояла госпожа Ауэр с целой охапкой одежды в руках.

На пороге стояла госпожа Ауэр с целой охапкой одежды в руках. Она поздоровалась, но ни отец, ни Бори ничего ей не ответили.

— Можно? — с легкой обидой в голосе спросила госпожа Ауэр.

— Пожалуйста! — отозвался наконец Карой Иллеш, давая гостье дорогу.

Она была в каракулевой шубе; от нее приятно пахло духами; веки были подведены синевой: собралась идти с молодыми в ресторан. Среди прочих вещей в руках госпожи Ауэр Бори узнала платье Сильвии из белого креп-жоржета, ее же летний сарафан с нарисованными от руки роскошными драконами по желтому полю, нейлоновый школьный фартук, мохеровый пуловер с короткими рукавами и замшевую курточку.