День рождения

— Дорогой господин Иллеш, — торжественно произнесла госпожа Ауэр и, поборов минутное замешательство, широко улыбнулась. — Сильвия посылает вот тут кое-что из своих вещей Боришке. Мы сегодня перебирали ее гардероб и пришли к выводу, что многое ей как замужней женщине уже не понадобится. И моя дочь решила подарить Боришке все лишнее. Ей эти вещи как раз впору, все они еще новые и модные…

Карой Иллеш, отступив назад, молчит. Госпожа Ауэр, улыбаясь во весь рот, кладет одежду на стул. Бори молча следит за ее взглядом. Действительно, все вещи хороши, ничего не скажешь. Если все сложить, на семьсот форинтов наберется.

— Сильвия ведь очень любила Боришку, — все еще улыбается госпожа Ауэр.

Бори не спеша вытирает руки, как делала это мать, прежде чем прикоснуться к какой-нибудь дорогой вещи, затем собирает со стула все дары Сильвии и отдает их обратно гостье.

— Скажите Сильвии, — говорит она госпоже Ауэр, — что я благодарю. Но мои родители достаточно зарабатывают, и, хотя мы не можем себе позволить покупать такие дорогие платья, у меня всегда есть что надеть. И вообще мы не ходим в одежде с чужого плеча.

Отец смотрит себе под ноги, и трудно оказать, что он сейчас думает. Госпожа Ауэр издает какой-то звук, нечто среднее между шипением и свистом, и пулей вылетает из кухни. Но дороге она роняет пояс от жоржетового платья. Бори поднимает и, догнав, отдает его ей.

Когда Бори возвращается на кухню, отец стоит и смотрит в окно, облокотившись на подоконник, так что видны лишь его спина и широкие плечи. Бори подготавливает полуфабрикаты к приходу тетушки Гагары и вдруг, подняв взгляд на повернувшегося к ней отца, видит его глаза и в них — чего не было, даже когда случилось несчастье с мамой, — слезы.

Отец раскрывает объятия, и Бори бросается к нему, прижимается лицом к его груди и слышит, как он тихо говорит:

— Боришка, ты вернулась?..

— Да, папа.

XXI. Настоящий день рождения

Телеграмму от Рудольфа с сообщением, что он приезжает после полудня, приняла Шуран. Бори в это время подметала лестницу. Шуран тотчас же отправилась наверх с ключами от квартиры инженера, чтобы протопить печь. Бори же помчалась покупать провизию: сначала в гастроном, потом в молочную. Тетя Гагара готовила им торжественный обед: сегодня из больницы выписывалась Штефания Иллеш! Повсюду так много народа. В молочной у Галамбош было застывшее, бесстрастное лицо, однако без труда можно было заметить, как у нее дрожат руки, да и все движения ее сегодня удивительно неловки.

Без четверти одиннадцать к дому подкатило два такси. Шуран, стоя у окна, вела репортаж:

— Цветов нет ни на одной из машин. Обычные такси. В первую садится госпожа Ауэр. На ней черный костюм и какой-то мех на шее. Черные туфли на «шпильках», круглая, сплетенная из фиалок шляпка. Очень мила. В руках букет. Появляются свидетели: их двое. Довольно потрепанные. Что-то я их никогда раньше не видела на нашей улице. Наверное, госпожа наняла их по десятке на нос. Бори, да подойди же хоть взглянуть! И как ты только можешь утерпеть?! У одного из них красный нос.

Бори едва прислушивается к репортажу; мысли ее заняты предстоящим возвращением матери. «За мамой теперь нужно ухаживать, как за малым ребенком», — думает она, и бескрайняя нежность охватывает все ее существо. На память почему-то приходит фото, где она еще младенцем изображена на коленях матери. И мама, на четырнадцать лет моложе, красивая, улыбающаяся, веселая, обнимает ее. «А теперь мама будет моим маленьким ребенком. На какое-то время».

— А вот и Сильвия! Шляпка из белых камелий, короткая, в два вершка, фата, белая плюшевая накидка. Туфли тоже белые. Очень хороша собой. Волосы распущены. Букет этих, как их… белых цветов на длинных стебельках. В «Резеде», наверное, заказали. Смотри, таких красавиц-невест редко доводится видеть. Ну, иди же, не будь аскеткой, будто голодающий йог! Иди, Сильвия, будь счастлива! (Бори накрывает стол.) Пишта Галамбош, еще бледнее, чем его нареченная, сел в машину к Ауэрам. Сильвию сопровождают два свидетеля. Но ты-то какова!..

Дежурство Шуран подходит к концу. Скоро придет Варкони, с ней Бори обсудит программу дальнейших действий. Ей, например, сейчас необходимо уйти. Как она думает, ненадолго. Варкони же должна присматривать за Гагарой, чтобы та, разогревшись у плиты, не выбегала без пальто на лестницу, а то простудится: она ведь уже старенькая.

В «Резеде» сегодня тоже многолюдно. Кати приветливо улыбается Боришке и спрашивает:

— Не Миклоша ли разыскиваешь? Миклош ушел с заказами, но скоро вернется — подожди. А то помоги нам: у нас опять уйма работы. На этот раз в ходу уже не елочки, а новогодние поросята, украшенные еловыми ветками, и серебряные подковки. Правда, красивые?

Бори качает головой: ей некогда, она ждет мать из больницы и допытывается, куда услали Варьяша.

Кати посмотрела журнал заказов, но так и не смогла установить, с какого адреса Миклош мог начать работу. Лучше уж дождаться его возвращения. Бери, мол, стул и садись.