День рождения Буржуя - 2

- Извините, - бросил Борихин Олегу и ответил на вызов: - Алло... Да, Семен Аркадьевич, еще раз здравствуйте... Правда? И что?.. Не по телефону?.. Нет, сегодня, боюсь, не получится, - он оглянулся на остальных и понизил голос: - Понимаете - неудобно. Такой день, меня пригласили... Завтра с утра - прямо к вам! Конечно, Семен Аркадьевич...

Они направились к обелискам. Толстый по еле заметной тропинке неуверенно шагал впереди, то и дело поглядывая себе поде ноги. Два слоноподобных охранника пристроились по бокам, готовые в любой момент подхватить шефа. У гранитных плит Толстый, ничуть не заботясь о сохранности дорогого костюма, опустился прямо в траву и облегченно привалился к камню, на котором было выбито имя Буржуя. Один из охранников направился к джипу и вскоре вернулся с корзинами, наполненными снедью и выпивкой.

Поминальный обед был в разгаре, когда вдалеке показалось облако пыли.

- Ну что, - как раз поднимал очередную рюмку Toлстый, - помянем по обычаю в третий раз?

- Толстый, любимый, у тебя это уже восьмая будет, - мягко упрекнула его Вера.

- Правда? А я ни в одном глазу. Не берет...

- Ну, тебя не берет - дай людям передохнуть. Мы же никуда не спешим, правда?

- Что правда - то правда. Нам спешить некуда, - согласился Толстый и послушно опустил наполненную рюмку.

Из клубов пыли, приблизившихся к самой границе участка, вынырнуло городское такси, что заставило телохранителей заметно напрячься. Но тревога оказалась ложной: из машины выбрался смущенный доктор Костя.

- Здравствуйте, - виновато проговорил он, рысцой подбежав к собравшимся. - Извините, что опоздал, да еще в такой день. Я прямо из аэропорта.

- О, доктор, - по-детски обрадовался Толстый, сфокусировав взгляд на вновь прибывшем. - Вот вы со мной выпьете заупокойную. А то тут люди передохнуть хотят...

- Вы знаете, с удовольствием! После этих испытаний таможне... Хотя о чем я! Извините. Такой день... Вообще стыдно думать о житейских мелочах перед лицом вечности, так ведь?

Толстый, даже не привстав, выпростал руку, ухватил Константина за рукав и аккуратно приземлил его рядом с собой

- Садитесь, доктор. В ногах правды нет.

- Знаете, - философски заметил Костя, приняв от охранника полную рюмку текилы и дольку лимона, - я все больше убеждаюсь, что правды вообще нет.

Солнце уже заметно склонилось к горизонту, когда Вера незаметно кивнула охранникам. Предстоял еще ужин в ресторане для более широкого круга желавших помянуть Буржуя и его семью. Следовало сворачиваться.

Телохранители послушно засуетились: стали собирать в корзины остатки съестного, принесли из машин роскошные букеты и оставили их у надгробий, оторвали от Толстого заупрямившегося Костика, который желал еще спеть. И если бы не все эти хлопоты, то кто-нибудь из ребят с их наметанным взглядом наверняка заметил бы, как на опушке левады блеснула в лучах предвечернего солнца тонированная оптика.

Готовясь к встрече с заместителем министра, Воскресенский просматривал материалы, необходимые ему для предстоящего разговора. В дверь постучали.

- Можно, Алексей Степанович? - В проеме показалась секретарша.

- Конечно, Аллочка.

- Мишуков уже выехал. Вот папки, которые вы просили. Что-нибудь еще?

- Да. Пожалуйста, принесите мне данные о финансовых проводках за последние два месяца.

- Сейчас сделаю, - девушка направилась к двери.

- Только, Алла...

- Что, Алексей Степанович?

- Пожарского сегодня нет. Данные эти, как бы вам сказать... Для внутреннего пользования. Сможете согнать сами?

- Думаю, да, Алексей Степанович. Мне показывали...

- Постарайтесь, чтобы они никому не попались на глаза.

Поминальный вечер в "Круглой башне", ресторане, открытом в одном из фортификационных сооружений старой Печерской крепости, уже давно миновал стадию официальных речей. Настало время неформального общения, и, как всегда на этом этапе, гости, сидевшие за общим столом, разбились на группки и вели какие-то свои, сепаратные разговоры.

Толстый взобрался на сцену и тихо пел, зажав в огромном кулачище потерявшийся в нем микрофон. Музыканты негромко подыгрывали. Эту старинную казацкую поминальную песню очень любила Амина. "Дай же, дивчыно, хустыну. Можэ, я в бою загину. Темной ночи накрыють очи - легше в могили спочыну", хрипловатым, но очень верным баритоном выводил Толстый.

В дальнем углу стола немного пришедший в себя доктор Костя втолковывал Вере:

- Поймите, Вера, я же не хирург. Возможно, характер внутренних повреждений таков, что...

- Да какие повреждения! - Вера не дала ему договорить и в сердцах махнула рукой. - Толстый здоров, как носорог! Просто такое впечатление, что он в это сам не верит. Ходит хромая, а забудется - чуть не бежит. Словно сам себе боится сказать: "Я сильный". К тому же пить начал.

- Да, пить начал, это я успел заметить, - Костя непроизвольно икнул и смущенно извинился.

Но Вера, похоже, и не заметила ничего. Она торопилась выложить доктору все, что накопилось на душе: