День рождения кошки

И вот бежит Женя от метро, сердце у нее вспухает, этого человека с лишним билетом она еще никогда не видела, но они узнали друг друга сразу. Он стоял в распахнутом пальто, навстречу ей, счастливый, напряженный, и по тому, как он ждал, как надеялся, что она окажется именно такой, не подведет, — можно было догадаться, что их соединение произошло еще в онтологических слоях. По лицу его пробегали сокровенные огни, будто он глядел в пламя костра и думал при этом счастливую мысль. «Не беспокойся, мы успели», — сказал ей, не поднимая глаз (от костра…), и искры нежности поблескивали в голосе, спектакль Женя и сейчас помнит до последней сцены, хотя и не видела, не слышала ничего, кроме дыхания рядом с собой этого незнакомого родного человека.

Будь они тогда посмелей, сразу бы поняли, что все уже случилось, что они влюблены еще прежде всякого первого взгляда, но опыта им не хватило признать скрытое очевидным, началась дружба, бурно обменивались чтением, это были семидесятые годы, Женя позвонила ему и попросила занести журнал: через мужа не передать, муж уехал в командировку — Женя говорила это, обмирая, и он там тоже обмер и, не приходя в сознание, так к ней и вломился с искомым номером журнала, скрыть было уже невозможно, ослепли, оглохли и месяца три еще не могли остановиться. Это как огурец в бутылке: попал легко, еще цветком, но разросся внутри, и уже не вынуть, не разбив стекла.

У всех на виду.

И муж: бессильно взирая на неудавшийся опыт отказа от предрассудков.

А в ней, бесстыдной, — никаких угрызений, не ведала душа, что творила, да и была ли вообще тогда душа, только зарождалась, и нечистый еще не очень хлопотал о ней. Нечистый охотится в других угодьях, и уж там добыча знает, чья она.

Теперь Женя знает.

Валит черный дым из промышленных труб на Урале, вблизи колонии строгого режима, в которой отбывает срок своей жизни ПРЕСТУПНИК, брат Павла; ревут турбины «Боинга», в котором знаменитый Женин муж перелетает из Токио в Мельбурн, продолжая любить ее из Орли, из Хитроу и из Шереметьева; новый поэт-песенник пытается сочинить текст на музыку Жени и все не может ей угодить: чтоб текст был о любви, которая в очередной раз спасла маленький кусочек мира от искушения смерти. Она никак не может растолковать поэту, в чем разница между спасением и грехом. И есть ли она.

Наш теннис

«Легенда о Нарайяме»

Ника у нас закончила факультет иностранных языков, но в школе проработала недолго: она как вялый стебелек, даже улыбка стоит ей труда, какая уж там школа! Она вступила в переводческий кооператив, и вот им привалил заказ: перевод недублированных фестивальных фильмов. От счастья они сделали работу не торгуясь. А за это им дали билеты на просмотры. И Ника пригласила всю нашу теннисную группу на «Легенду о Нарайяме».

И мы, как элита какая-нибудь, попали на первый просмотровый сеанс.

Мы тогда и вообразить не могли, что нам покажут. Макс, наш тренер, явился с женой и дочерью. Дочери уже исполнилось шестнадцать, и гордость у нее из-под опущенных ресниц била дальним светом: «до шестнадцати», да еще просмотр!

Мы прогуливались по фойе, раскланивались, разглядывали друг друга в «гражданском». Катя в сером пальто, зеленый на шее платочек, все в тон, все пригнано; и улыбается аккуратно, и слова произносит тщательно, она и играет так же; нет в ней изъяна, и это озадачивает больше всего: живое не может быть так симметрично. Мы стояли, обсуждали очередную статью в журнале (начало демократии, эра разоблачительных статей в «Огоньке»), и я тайно горевала: какая женщина без пары пропадает.

Подошел к нам тренер Макс, услышал про статью.

— Девочки, принесите почитать. Я вот всё развенчиваю легенды и мифы о передовом социалистическом обществе, — он обнял дочь за плечи, — которые им вдолбили в школе, и никак не могу справиться: я ведь не авторитет!

Мы не ожидали, что наш Макс такой семьянин. Впрочем, как раз такие повесы и отличаются беспредельной верностью женам: в том смысле, что бабы — само по себе, а жена — это святое.

Потом начался фильм. В высокохудожественную ткань кинодействия были невырезаемо вплетены — интересующиеся после подсчитали — семь полных любовных актов, крупным планом, со всеми содроганиями. Мы оказались не готовы к такому. Фильм был весь в «Оскарах», на него потом давилась вся пьянь нашего города, опоясывая кинотеатр цепями очередей в несколько оборотов. Некоторым любителям киноискусства удавалось прорваться не по разу, и они уже знали, что за сорок минут до конца ничего больше не показывают; сами знали и товарищей предупредили, и сразу за последним коитусом зрители массово покидали зал.

Тренер Макс вышел с просмотра в полном смятении чувств, жена и дочка плелись за ним гуськом.

Эра видео еще не наступила.

Торт

Есть у нас собранный такой, суровый парень Валя. Честный, как танк. Даже когда он смеется, прямота и честность так и выпирают из него.