День рождения кошки

Твой партнер может лениво дожидаться мяча, а может бежать сломя голову, чтобы в падении все-таки взять его, расшибив коленку. Твой партнер может бурно огорчаться из-за твоего промаха, а может мягко не заметить его. Твой партнер может с пеной у рта отвоевывать спорный мяч в вашу пользу, а может мирно согласиться: «Переиграем!» Наконец, твой партнер или первым бежит собирать потерянные мячи, или предоставит это тебе.

Короче, партнер бывает разный.

Говорят, в английских школах дети чуть ли не половину учебного времени проводят на спортплощадках, там и идет специальная выучка: понятия чести, справедливости и благородства внедряются в кожу, в кости и кровь.

Идеальный партнер у нас Илья. Чьими мячами обычно играем? — Илюшиными. Другой скажет: «Лишние мячи надо убрать!» — и уберет свои.

Все лучшее, что я написала о поведении игрока на площадке, списано с натуры — с Илюши.

Но почему безукоризненность скучна, кто ответит? Почему так притягателен изъян? Может, потому, что требует добавочной энергии? А энергией Господь оделяет людей не в равных долях. И счастливы избранники не оттого, что им хорошо.

Им хорошо оттого, что они счастливы.

Ощущение избытка силы…

Димка дикий, молодой, решительно неспособный понять, что и он может быть неправ. А неправ он кругом. И пьян.

— Мастерство не пропьешь! — ликует, удачно ударив.

А если возьмет неберущийся мяч:

— Такие мячи мы берем не глядя! — кричит и, подмигнув партнеру, добавит, посмеиваясь: — Случайно взял!

В театре это называется реплика в сторону.

Так шумно радуется своим победам, так живописно сокрушается на удачный удар противника, стон и вой на площадке стоит, «негодяй, подлец!» — восхищенно вопит Димка; спектакль.

Презирает разминаться у стенки, художественная натура: не любит ученья и черной работы, все даром привык получать — гибкий, верткий, любимец фортуны, все может; однажды взял в тренерской гитару, заиграл и запел.

Но описывать пение дело пустое; его хотелось слушать. Одаренного человека видно по всему.

Пример противоположный: играет у нас Инна, кандидат наук (история КПСС; случай трагический). В текущем моменте не смыслит, мы в этом убедились в раздевалке и по дороге на троллейбус, где текущий момент в центре внимания. Ученость ее состоит в старательном усвоении передовицы. И играет так же старательно: долбит, долбит, долбит у стенки. Но на площадке редко когда попадает по мячу. Разве что мяч сам налетит на ракетку.

Очень зависит игра от интеллекта.

Мы ей в пару всегда распределяем Васю Никулина: у него подача сильная, они хоть на его подаче выезжают.

Однажды выпало Димке с ней в паре стоять.

— Пятнадцать — сорок! — выкрикивает Димка счет. Противник подает и промахивается. — Пятнадцать — сорок пять!

Теннисист поймет, почему мы при этом смеемся. Димка веселится, комментирует игру своей партнерши-марксистки трудами классиков:

— «Шаг вперед, два шага назад»!

— «Лучше меньше, да лучше»!

На ее жалобное «я хотела…» беспощадно режет:

— У нас материя первична, а хотение вторично!

В конце концов даже Димкин юмор не справляется с тщетой ее плохой игры, он перестает носиться по площадке за двоих, а в какой-то момент швыряет ракетку оземь и уходит в тренерскую.

На следующую игру является снова веселый, разудалый, пьяный.

— Дима, переподай!

— Бог переподаст!

Работает он в УВД, пьют они там не просто так, а всякий раз со значением: то погиб при исполнении товарищ, то новая звезда упала на погоны, суровое мужское братство; на эту-то высокую значительность Димка покупается, она же его и продаст.

Ругался по дороге к остановке:

— Эта марксистская корова, больше меня с ней не ставьте! Вешать их всех на столбах!

Мы только поеживались — от Димки разлетались опасные искры злобы, как брызги металла при разливке, — и пугливо помалкивали, и тут Илюша наш и говорит:

— Знаешь, Дима, ты злословь где-нибудь в другом месте и без нас. Мы приходим сюда отдыхать и расслабляться, а не судить и приговаривать.

Круто так обозначил позицию, и всем стало легче, в том числе и Димке.

Когда Димка не приходит на игру, в зале полтора часа тянется тихая тягомотная скука.

Грех праведника

Наша Ника, переводчица, что устроила нам «Легенду о Нарайяме», меланхоличная и лишенная эмоциональной подвижности, иногда впадает в такой транс — глаза хмелеют, тихо накатывает женское бешенство.

Тренер Макс, конечно, выручает ее по-товарищески.

Отыграет Ника укороченный сет (по три гейма играем на вылет: проигравших заменяет другая пара) и исчезнет из зала. Вот уже и следующий сет доигрывается, скоро Нике снова на площадку, а она все еще в тренерской.

— Успеем лишний гейм сыграть? — обсуждают игроки.

Нет, побеждает мнение, не успеть. «Макс быстёр», подразумевается. Но не вслух. Илья справедливо говорил, мы приходим сюда отдыхать от стрессов, а не судить.

Вот возникает Ника, румяная, становится на площадку.

Играет с ней в паре обычно Илья. С ним хорошо: к победе не ревнив, из-за пропущенных мячей не убивается.