День рождения мертвецов

Итан не пошевелился.

Я сунул квитанцию под дворник на лобовом стекле «порша», припаркованного у бордюра.

— Твоя машина в «Кей энд Би Моторз» в Каузкиллин. Возможно, ее еще не продали. — Я повернулся и пошел обратно к «рено». — Сделай для себя доброе дело — подумай насчет того, чтобы уехать из города. В следующий раз шансов у тебя не будет.

Я снова сел за руль.

А он так и остался стоять там и все смотрел на меня. Затем подошел к «поршу», взял квитанцию и сел в такси.

И, пока оно проезжало мимо меня, он, не отрываясь, смотрел в другую сторону.

Может быть, на этот раз маленький засранец вызубрит свой урок.

Доктор Макдональд так и не пошевелилась с тех пор, как я ушел, — ее голова покоилась на приборной доске, руки безвольно свисали вдоль тела.

— Вы готовы? — спросил я.

— Вы не могли бы разогнаться побыстрее и врезаться во что-нибудь?

Выкручивая руль до отказа, я выехал с парковочного места. С каждым поворотом подшипники издавали противный стонущий звук.

— Ремень накиньте.

— Мне так плохо, хоть ложись и помирай…

— Сами захотели по холоду мотаться. Да накиньте вы этот чертов ремень.

Стон. Накинула ремень безопасности и откинулась на спинку кресла, как будто кто-то выдернул из нее все кости.

— Он все время заставляет меня пить виски, а виски мне совсем не нравится…

— Вы уже взрослая. Не нравится — не пейте.

Мы направлялись к мосту Дандас, мимо нас пролетали изящные особняки в георгианском стиле.

— Но тогда он перестанет хорошо ко мне относиться и не станет помогать мне, и…

— Генри звонил вам по телефону. Вы могли бы чай ромашковый пить… как бы он узнал?

Закрыла лицо руками:

— Он бы догадался.

— Вы не можете позволять людям давить на вас только ради того, чтобы им понравиться. Это…

Вот черт, все равно что говорить с восьмилетней девочкой. В мои обязанности это не входит. Если хочет убить свою печень под руководством Генри, это ее проблема, а не моя.

Крашенная белой краской сталь моста Дандас простиралась над Кингз-ривер, поддерживаемая двумя парами опор с толстыми черными тросами.

Доктор Макдональд схватилась за приборную доску:

— Остановитесь.

— Что случилось? Увидели что-то?

— О господи, да остановитесь вы, остановитесь немедленно!

Я ударил по тормозам, она распахнула пассажирскую дверь, наклонилась, и ее вырвало. Потом еще раз. Ее согнутая спина конвульсивно дергалась, а задница отрывалась от сиденья с каждым содроганием.

Затем она обмякла и, держась рукой за ручку двери, сплюнула в сточную канаву.

— Вы уверены, что хотите идти по квартирам?

— Бррр, тошнит…

— Я вам говорил, что не надо завтракать?

Снова сплюнула. Вползла в машину:

— Слишком много заказала на пароме. Сидела в ресторане почти до половины девятого.

Я снова тронулся и въехал на мост. Внизу под нами стальной лентой блестела Кингз-ривер.

— Вам что, действительно нужно прочитать лекцию о том, что нельзя состязаться в выпивке с алкоголиком?

— Мне так плохо…

Неудивительно.

Над нами, словно нос субмарины, нависло гранитное лезвие Касл-хилл, погружая все вокруг в густую тень. На другом конце моста я повернул налево, проехал по извилистым, мощенным булыжником улицам и направился в сторону бежево-серого, послевоенной постройки Каузкиллина.

— Куда мы едем?

— В таком виде я не позволю вам никого допрашивать — вы всех серийных убийц распугаете. — Впереди, словно садомазохистская госпожа, над жилыми домами доминировала громадная туша городского стадиона. — Доверьтесь мне — я знаю, чем вам помочь.

«Рено» протрясся но покрытым грязью выбоинам парковочной площадки. С полдюжины придурков, встав в небольшой круг, маршировали напротив главного входа в «Вестинг». Они держали в руках плакаты с надписями «АЗАРТНАЯ ИГРА ЕСТЬ ПУТЬ К ДИАВОЛУ!», «СПЕШИТ К БОГАТСТВУ ЗАВИСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК И НЕ ДУМАЕТ, ЧТО НИЩЕТА ПОСТИГНЕТ ЕГО!»[82] и «ИИСУС СПАСЕТ НАС ОТ ГРЕХОВ НАШИХ!!!» Изо ртов вырывалось горячее дыхание.

Фасад «Вестинга» мог похвастать безвкусным шармом дешевого универсалия в захудалом промышленном районе — сплошь ржавое облицовочное железо, покрытое серой и синей краской. Над небольшим, углубленным в стене входом висели пластиковые буквы высотой метра в полтора: «ВЕСТИНГ» — и силуэт вытянувшейся в рывке борзой, обведенные синим и красным неоном. Как будто никто не знал, что это было за место. Или кто был его хозяином.

Я припарковался рядом с помятым микроавтобусом с надписью «ПЕДОПАПАМОБИЛЬ» на боку, выведенной в виде граффити краской из баллончика. Вылез на холодный послеобеденный воздух.

Трек для забегов собак располагался на самом краю небольшого жилого квартала, застроенного домами в стиле пятидесятых. На другой стороне дороги расположились пара пабов, контора такси и газетный киоск, а за ними, на заднем плане, возвышалась современная громадина городского стадиона.

Заблудившийся солнечный луч, прорезав себе дорогу сквозь тяжелые облака, отражался на боку заведения с названием «Бургер-бар Плохого Билла» — потертого фургона, наполнявшего воздух тяжелым пряным запахом жареного лука и мяса непонятного происхождения.