День рождения монстра

Монстр лежал, прекрасно видимый сверху. Сейчас он уже не спал. Его правая лапа была подогнута, все еще сохраняющая позу сна, но левая выпускала и втягивала когти. Голова уже не лежала на земле, а приподнялась над ней примерно на метр. Шея вытянута. Глаза узкими щелками смотрят в ту сторону, откуда приближаются люди. Кончик хвоста, уплощенный с боков, нервно дергается среди кустов.

– Мы шли за ним целых двадцать дней! – сказал Хост Хо и его переносица стала проваливаться еще глубже. Два чундрика начали плевать друг в друга. Им снова было весело. Хост широко размахнулся и сочно ударил одного из чундриков по лицу. Струйка крови из носу.

Сейчас он снова упадет в обморок от запаха крови, – подумал Коре, – только нервнобольных нам здесь не хватает.

Ничего не произошло. Хост вытер кровь с ладони о воротник другого чундрика.

– Мало еще, – сказал он.

Монстр пружинисто поднялся, потянулся и быстро пошел в сторону скал. На его пути, впереди метрах в пятидесяти откололся и откатился большой камень. Монстр поднял голову к небу и Коре успел увидеть его глаза, заметить нечто необычное в них, но не успел разглядеть что. Экран погас. Спутник перестал существовать или был сильно поврежден – сигнал исчез полностью. Нужно будет переключиться на другой спутник. 

21

– Я прикажу их наказать, – сказал Хост Хо.

– Только с моего позволения, – ответил Коре. – Хотя я, впрочем, позволяю.

Вопрос о наказании оказался не таким уж простым. Проступок Мастера и женщины не подходил под статью кодекса.

– Я предлагаю меня высечь, – сказал Мастер, – это наказание ведь тоже не проходит ни в одной статье, так что будет справедливо. А высечь Клариссу, я думаю, у вас не поднимется рука.

– Собраться всем! – резко приказал Хост Хо.

– Что это он командует? – удивился Гессе.

– Пускай, у него должен быть авторитет.

Хост встал на небольшой камень (метра полтора в высоту, но среди разбросанных глыб камень казался совсем небольшим), и протянул руку кверху. На фоне вечереющего неба его рука была совершенно черной и четкой, будто нарисованной тушью. Присутствующие сели прямо на землю. Коре показалось, что Хост стал выше ростом. Он вспомнил о том, что оборотни не умеют менять массу тела, но иллюзия все же была явной.

– Я собрал вас, – начал Хост Хо, – чтобы вы высказались за справедливость.

Справедливость – это единственное, чего я добиваюсь сейчас. Шестьдесят четыре дня назад СМ4 родился на нашей земле. По вчерашним данным он уничтожил около трехсот человек и почти двести поселков. Это значит, что каждый день он съедает пятерых – среди которых могут быть ваши друзья или дети – и уничтожает каждый день три поселка. Представьте себя на месте этих людей. Представьте, что вас съедают живьем. Представьте чудовище, которое хватает вас когтями, не заботясь о том, что его когти пронзают ваше тело, а потом несет вас к пасти, полной зубов и каждый зуб – как нож убийцы. Представьте, как смыкаются эти челюсти на вашем теле и начинают его жевать. Как его вонючий язык переворачивает в его алом рту то, что еще осталось от вас. Вы шли по мертвым пожарищам, которые он оставляет после себя, вы все видели это. Он уже охотился на нас и лишь по счастливой случайности мы еще живы. Может быть завтра ему повезет, уже завтра от нас всех останется мокрое место. Но сегодня, но сейчас впервые мы имели возможность сразить его, остановить эту череду страшных смертей и разрушений, и мы возможность упустили. Представим себе самое лучшее. Пройдет еще месяц или два, пока мы приблизимся к монстру на нужное расстояние. Посчитайте, сколько людей он убъет за это время, посчитайте, сколько разрушений принесет, посчитайте, сколько смертей и несчастий ляжет на души этих двух человек. Вся эта кровь падет на их головы. Но я не вижу, чтобы они раскаялись.

– Он красноречив, как кандидат в президенты, – заметил Гессе, – даже меня немного пробирает. Особенно вонючий язык, который переворачивает мое тело во рту. Но монстр ведь не ест людей, это точно.

Хост продолжал. Небо темнело за его спиной; небо было чистым и беззвездым, как слепой глаз. Хост говорил убедительно, его слова гипнотизировали, как взгляд змеи. Он обвинял.

– Еще сотни людей погибнут по их вине, – продолжал он. – Непреднамеренное массовое убийство. Вы все знаете, что по кодексу за подобное деяние полагается игловая смерть. Эти люди совершили преступление по неосторожности. Может быть, кто-нибудь считает, что их можно простить. Никогда! Если они будут прощены сейчас, то в следующий раз кто-то повторит их проступок, либо просто не подчинится дисциплине, и победа снова уйдет от нас. Мы не можем допустить даже малейшей возможности такого. Слишком велика цена. Каждый шаг или слово непослушания обернется десятками жизней. Мы даже не на войне, чтобы судить по законам военного времени. Мы больше, чем на войне и наши законы тверже.

Он продолжал.

– Я не понимаю, – сказал Гессе, – кажется он ведет к смертной казни или просто очень ясно намекает на нее, потому что казнь, конечно, есть предел идиотизма. Зачем ему это нужно?