День рождения ведьмы

— Вареник-вареник-вареник, дай-дай! — монотонно бормотала она. Схватила человека за волосы, отогнула голову назад — и жадные пальцы скелета залезли ему в рот. Глаза Стеллиного зятя выпучились еще больше…

— Он его… Он его… Про-огло-оти-ил! — истошно заголосила мертвячка. — Fieff'e coquin! Mis'erable! Alors mon varenik?[9]

— Отобрать! — командным тоном рявкнул майор. — Я вам покажу, как варениками бунтовать! Мужичье! Р-ракалии!

Стеллин зять извернулся, отбрасывая от себя мертвячку, будто куклу, и со спринтерской скоростью рванул через кладбище. Девица Анфиса грянулась об обелиск героя Гражданской войны красного комиссара Глебова и рассыпалась грудой костей.

— От это по-нашему! Отак з вами, барами, поступать надоть! — гаркнул скелет в черной кожанке с деревянной кобурой маузера на ремне… и вместе с остальными мертвяками ринулся в погоню за улепетывающим мужиком.

— Подождите… Подождите меня, господа, прошу вас! — перекатываясь по могильной плите, клацал челюстью череп девицы Анфисы.

Стеллин зять бежал к выходу… ворота кладбища захлопнулись прямо перед его носом. Он вцепился в створку, судорожно затряс… ворота издевательски лязгали, но не открывались. Мужик оглянулся — завывающая толпа мертвяков приближалась к нему. Бросил ворота и кинулся к забору. Ирка сочувственно цокнула языком — она знала, что забор его не выпустит. С жадным вниманием Стелла следила, как ее зять наваливается на забор: срывается, обдирая ногти до живого мяса, отчаянно лезет снова…

— Эй, они его не сожрут? — опасливо поинтересовалась Ирка.

— От тебя зависит! — хладнокровно глядя, как пальцы скелетов хватают зятя за одежду, норовя сдернуть вниз, а повисший на заборе мужик отбрыкивается каблуками ботинок, сообщила Стелла. — Мени-то без разницы, родичей у него нема, дочка з онуками единые наследники!

— Так, может, мы уже начнем работать?

— Ты ба! Я шо — мешаю? Це ты стоишь, пялишься, як мого зятя ось-ось не зъидять, так понадкусюють! — не отрывая взгляд от истошно верещащего мужика, уведомила Стелла.

Ирка хватанула ртом воздух… Так, пока она будет со Стеллой скандалить, скелетики от мужика и скелетика не оставят!

— Так начинайте! — рявкнула она, всовывая Стелле в руки ее короб.

Глава 7 Пляска на гробках

Нарочито замедленным движением Стелла расстегнула молнию на коробе…

Мужика содрали с забора, и целая куча мертвяков накрыла его сверху.

Кряхтя и охая, как ей тяжело, Стелла запустила обе руки внутрь…

Извиваясь, как червяк, Стеллин зять выполз из-под навалившихся на него мертвяков.

Присев, будто под непомерной тяжестью, Стелла выволокла из сумки… старинные гусли.

Зять ее вскочил и рванул через кладбище.

Стелла солидно уселась на могильную плиту и водрузила гусли себе на колени.

Зять спринтерскими скачками несся через кладбище, а по пятам за ним мчались завывающие мертвецы.

Жестом пианистки Стелла подняла руки над гуслями… и над кладбищем поплыл протяжный жалобный аккорд:

Ой, господарю, господарю,
Хиба ж ты ниву не орав, жито не сияв,
над просом не дбав?
Ой, господыня, господыня,
Хиба скот не доглядала, хиба диток не качала?

Плачущая мелодия неспешно текла меж могил, как невидимая змея. Скелет в цветастой крестьянской плахте и темном жилете-кептарике вдруг оторвался от мечущейся по кладбищу погони и остановился. Подпер череп костяной ладошкой и запечалился, глядя в никуда пустыми глазницами.

Диды наши прадеды, батьки-матери,
Навищо ж вы нас покинули, одних оставили?
До темнои хаты пошли, смутнои, невеселои,
Туды ж и ветер не веет и солнце не греет…

— продолжала петь Стелла.

Еще несколько по-крестьянски одетых мертвецов остановились, покачиваясь, будто под ветром, не понимая, чего на самом деле хотят: бежать дальше или остаться.

Рокот струн под пальцами Стеллы стал мощнее, настойчивее.

А де наши слезы по вам впадуть,
Там квиты розцвитуть
Оборонить, деды-прадеды, наши горы-долины,
Горы-долины, детей ваших царины…[10]

Стоявшие в нерешительности мертвяки повернулись и, пощелкивая суставами, побрели к Стелле — будто жаждущие к источнику. Стелла отняла пальцы от струн — казалось, долгий аккорд тянется за ее пальцами, как паутина…

Мимо промчался Стеллин зять — он задыхался, глаза его были безумно вытаращены, он не видел и не замечал тещи. Мертвецы неслись за ним по пятам, агрессивно скачущий череп девицы Анфисы звонко щелкал зубами у самых пяток.

— Эх, старье вас не берет, другое попробуем! — лихо гаркнула толстуха… перехватила гусли, будто гитару, и грянула на все кладбище: