День Шакала

— Tu m'invites?[48] — по-девически пролепетали яркие губы.

Шакал медленно покачал головой. Педераст повел плечиком и отвернулся: снова послышались шепотки и взвизги, насмешливо-укоризненные. Шакал снял куртку, потянулся за стаканом — и на его плечах и спине под безрукавкой заиграли мускулы.

Бармен умирал от восхищения. Неужели «мужик»? Да нет, какой мужик, он и не пришел бы сюда — зачем? И не самочку подыскивает — иначе с чего бы он так обидел бедняжку Коринну, когда она всего-то попросила поставить ей стаканчик? Нет, он… ой, какая прелесть! Он наш, красавчик самец, и нужна ему краля, он на дом хочет. Вот уж вечерок нынче выдался, о-ой!

Самцы прибывали один за другим после полуночи, рассаживались за столиками, оглядывали присутствующих, иногда подзывали бармена — пошептаться. Тот возвращался за стойку и делал знак кому-нибудь из «девочек».

— Мсье Пьер хочет с тобой перемолвиться словечком, лапонька. Только будь умницей и не плачь, как прошлый раз, ладно?

В начале первого Шакал сделал свой выбор. Его уже несколько минут оглядывали двое мужчин. Они сидели за разными столиками и друг друга явно терпеть не могли. Оба пожилые: один тучный, с крохотными глазками, поблескивавшими из-под тяжелых век, с толстыми складками на жирном затылке. Ни дать ни взять — сидячий боров. Другой — стройный, щеголеватый, жилистая шея слегка изогнута, лысина аккуратно прикрыта зализанными прядями. Костюм от портного, брюки в обтяжку, из-под рукавов пиджака — манжетные кружева; шелковый шейный платок затейливо повязан. Артист, подумал Шакал, а может быть, модельер или парикмахер.

Жирный подозвал бармена и что-то шепнул ему на ухо. В тесный брючный карман заползла крупная купюра. Возвратившись за стойку, бармен с ухмылкой тихо сообщил Шакалу:

— Мсье приглашает вас распить с ним за компанию бокал-другой шампанского.

Шакал поставил стакан с виски на стойку.

— Передайте мсье, — раздельно сказал он, и «девочки» у стойки сладостно насторожились, — что он меня не волнует.

Кто-то ахнул от ужаса, и шустрые, тоненькие молодые люди соскользнули с табуретов и на всякий случай подобрались поближе. Бармен испуганно разинул рот.

— Миленький, ну почему же не выпить с ним шампанского? Он не какой-нибудь, он набит деньгами. Не упускай случая.

Вместо ответа Шакал соскочил с сиденья, взял свое виски и направился ко второй крале.

— Можно я сяду за ваш столик? — спросил он. — А то ко мне пристают.

«Артист» был на седьмом небе, а разобиженный толстяк вскоре злобно удалился, между тем как соперник его невзначай поглаживал костлявой старческой рукой кисть своего новоявленного юного друга и вполголоса сетовал на невыносимую, ну просто, знаете, невыносимую человеческую бестактность. Они покинули бар в начале второго ночи; за несколько минут до этого Жюль Бернар дружески спросил Шакала, где он остановился, и тот застенчиво ответил, что нигде, что он студент, остался на мели и не знает, как дальше-то и быть. Бернар едва поверил своему счастью. Вот уж тут, сообщил он юному другу, ему и беспокоиться нечего, у него, Бернара, как раз совершенно очаровательная квартирка, очень удобная, очень тихая, никто не помешает, даже и соседи, он с ними, кстати, давно рассорился, они такие, знаете, приставучие. И пока Мартен — можно вас так называть? — в Париже, то, пожалуйста, он будет очень рад. Шакал изобразил неописуемую благодарность и согласился. Перед самым уходом он наведался в уборную (уборная была только одна) и появился оттуда с накрашенными ресницами, напудренными щеками и намазанными губами. Бернар, по-видимому, очень расстроился, но до поры предпочел смолчать и лишь на улице возмутился:

— Ну зачем вам все это? С кого вы берете пример — с этих шлюх у стойки? Вы такой красивый молодой человек, вам вовсе не нужно мазаться.

— Ой, ради бога, простите, Жюль, а я думал, вам понравится. Сейчас приедем, и я все-все смою.

Бернар смягчился и пошел к машине. По дороге домой надо было еще заехать на Аустерлицкий вокзал за вещами нового друга — он попросил. На первом же перекрестке им преградил путь постовой. Едва он наклонился к водителю, как Шакал включил в машине свет. Полицейский взглянул на него и гадливо отпрянул.

— Allez! — скомандовал он без лишних слов и добавил вслед им: — Sales pedes.[49]

Еще раз остановили перед самым вокзалом и спросили документы. Шакал кокетливо хихикнул.

— Душка, милый, документы — и все? — спросил он, вытянув губы.

— А ну вас к чертям, — и полицейский отошел.

— Да не дразните вы их, — вполголоса попросил Бернар. — Еще арестуют, чего доброго.

Шакал забрал свои вещи под брезгливым взглядом кладовщика и бросил их на заднее сиденье.

За двести-триста метров от дома Бернара, на перекрестке, их опять остановили: патруль КРС, рядовой и сержант. Рядовой прошел к дверце, поглядел на Шакала и отшатнулся.

— Господи, боже ты мой. Куда едете? — рявкнул он.

Шакал поджал губы.

— Тебе, котинька, непонятно, куда?

Патрульный передернулся.

— Есть же на свете погань. Езжайте…

— Надо было у них все-таки документы спросить, — сказал сержант, когда красные огоньки уже исчезли за поворотом.