День Шакала

За восемь дней, прошедших с той поры, как он возглавил расследование, Лебель проникся уважением к этому спокойному, непредсказуемому человеку с ружьем, который, похоже, учел все, даже непредвиденные обстоятельства. Разумеется, он не мог открыто высказать свои чувства в кругу чиновников от политики. Лишь массивная фигура комиссара Бувье, вобравшего голову в плечи и не отрывающего взгляда от стола, хоть как-то поддерживала его. По крайней мере, он тоже был детективом.

— Чего он ждет, я не знаю, — ответил Лебель. — Но ждет несомненно. Возможно, определенного дня. Я не верю, господа, что Шакал канул в Лету. Я чувствую, что мы еще услышим о нем. Тем не менее, я не могу объяснить, на чем основана моя уверенность.

— Он чувствует! — фыркнул Сен-Клер. — Определенный день! Знаете, комиссар, создается впечатление, что вы читаете слишком много романтических историй с захватывающими дух приключениями. Мы же имеем дело не с литературой, а с реальностью. Этот человек ушел, и этим все сказано. — И он сел, довольный собой.

— Я надеюсь, что вы правы, — спокойно ответил Лебель. — В этом случае я должен поставить вас в известность, господин министр, о моей готовности отказаться от ведения расследования и просить разрешения вернуться к обычным преступлениям.

Министр смотрел на него, не торопясь выносить решение.

— Вы считаете, комиссар, что расследование целесообразно продолжить? — спросил он. — Вы думаете, что реальная угроза еще существует?

— Относительно второго вопроса, господин министр, я не знаю. Что же касается первого, я твердо стою за то, что Шакала нужно искать до тех пор, пока у нас не будет доказательств его отъезда из Франции.

— Очень хорошо. Господа, я хочу, чтобы комиссар продолжил расследование, а мы по-прежнему будем собираться каждый вечер, чтобы узнать о его успехах. На сегодня все.

* * *

Утром 20 августа Марканго Кале, лесник, отстреливал птицу во владениях его работодателя между Эгльтоном и Юселем, в департаменте Коррез. Он ранил лесного голубя, который упал в заросли диких рододендронов. Раздвинув ветви, лесник нашел голубя, бьющегося на переднем сиденье спортивного автомобиля с открытым верхом.

Поначалу, откручивая птице голову, он подумал, что машину оставили любовники, отправившиеся в лес на пикник, несмотря на предупреждающую табличку, приколоченную им к бревну, перегораживающему съезд с шоссе. Затем он заметил, что часть ветвей не растет из земли, а воткнута в нее, чтобы скрыть машину от посторонних глаз. Нашел он и пеньки срезанных ветвей. Их белые торцы аккуратно припорошили землей, чтобы они не привлекали внимания.

По птичьему помету на сиденьях он определил, что машина стоит в кустах по меньшей мере несколько дней. По пути домой, катя на велосипеде по лесной дороге с ружьем за плечами, он еще раз напомнил себе, что о машине нужно сказать деревенскому жандарму. Тем более что он собирался в деревню, чтобы купить садки для зайцев.

Только в полдень жандарм позвонил в комиссариат Юселя и доложил, что в лесу найдена брошенная машина. Белого цвета? — спросили его. Нет, синяя, ответил он, сверившись с записной книжкой. Итальянская? Нет, с французскими номерными знаками, неизвестной модели. Хорошо, в течение дня вышлем тягач, пообещали ему, но пусть он никуда не уходит и ждет, чтобы сразу отвезти их на место, потому что работы много, людей не хватает и дорога каждая минута. Все ищут белую итальянскую спортивную машину, на которую хотят посмотреть большие люди в Париже. Жандарм пообещал, что будет ждать тягач.

Уже в пятом часу «альфу» завезли во двор комиссариата Юселя, а часом позже механик, осматривающий машину, обратил внимание на качество покраски.

Он достал отвертку и царапнул одно из крыльев. Из-под синей эмали показалась белая полоска. Тут он пригляделся к пластинам с номерными знаками. Заметил, что они, похоже, перевернуты. У него ушло не больше минуты, чтобы отвернуть винты передней пластины. На обратной стороне он прочитал: М1–61741. Мгновение спустя он уже спешил к зданию комиссариата.

Клод Лебель узнал о находке около шести. Ему позвонил комиссар Валентин из региональной штаб-квартиры ПЖ в Клермон-Ферране, столице Оверни. После первых слов Валентина Лебель чуть не выпрыгнул из кресла.