День Шакала

Шакал разложил компоненты ружья по трубкам и убрал их в чемодан с шинелью и поношенными вещами Андре Мартина, прощупал подкладку, чтобы убедиться, что документы на месте, запер чемодан. Второй чемодан, с вещами пастора из Дании Пера Иенсена, баронесса открыла, но не успела перетряхнуть.

Пять минут Шакал умывался и брился в ванной комнате, примыкающей к спальне. Затем достал ножницы и еще десять минут зачесывал волосы назад и подстригал на два дюйма. После чего покрасил их в серо-стальной цвет. Краска для волос смочила волосы, и он смог уложить их так, как носил пастор на фотографии в паспорте. Паспорт стоял перед ним, на полочке под зеркалом. Наконец, он вставил в глаза синие контактные линзы.

Тщательно смыл следы краски и волосы с раковины, собрал умывальные и бритвенные принадлежности и вернулся в спальню, не бросив и взгляда на обнаженное тело баронессы. Надел нижнее белье, носки, рубашку, купленные в Копенгагене. Закрепил на груди манишку, за ней последовали высокий жесткий воротник, черный костюм, недорогие туфли. Очки в золотой оправе он положил в нагрудный карман, датскую книгу о французских церквах — в саквояж. Во внутренний карман сунул паспорт датчанина и пачку денег.

Его собственная одежда вернулась в тот чемодан, где лежала раньше, после чего Шакал запер и его.

Все приготовления он завершил к восьми часам, и с минуты на минуту Эрнестина должна была принести кофе. Баронесса пыталась скрыть их отношения от преданных барону слуг, которые до безумия любили его и когда он был ребенком, и когда стал хозяином замка.

Из окна он увидел, как Луизон на велосипеде покатил к воротам, с корзинкой для покупок на багажнике. Мгновением позже Эрнестина постучала в дверь. Он не ответил. Эрнестина постучала вновь.

— Ваш кофе, мадам, — прокричала она.

Приняв решение, Шакал ответил по-французски, полусонным голосом:

— Оставьте у двери. Мы возьмем его, когда встанем.

Рот Эрнестины превратился в букву «О». Скандал! Вот до чего дошло дело. И где, в спальне господина барона. Она поспешила вниз, чтобы поделиться новостью с Луизоном, но тот уже уехал, и с длинным монологом о падении нравов в нынешнем обществе ей пришлось обратиться к раковине на кухне. Поэтому она не услышала, как три чемодана и саквояж, спущенные на петле из простыни, мягко легли на клумбу под окном спальни.

Затем Шакал запер дверь спальни изнутри, уложил тело баронессы в постель, придал ей позу спящей и укрыл простыней до подбородка, вылез на подоконник, притворил за собой окно и спрыгнул вниз.

Эрнестина услышала, как заурчал мотор «рено» мадам, стоящего в переоборудованной под гараж конюшне, увидела, как машина вырулила к воротам.

— Что это она еще задумала? — пробормотала Эрнестина и поспешила наверх.

Поднос с уже остывшим кофе остался нетронутым перед дверью. Постучав несколько раз, она толкнула дверь, но та не открывалась. Запертой оказалась и спальня приезжего господина. Она позвала. Ей никто не ответил. Она решила, что они уехали, но, никто не уезжал из замка подобным образом, разве что боши, которые долго мучили старого барона вопросами о сыне.

Оставалось только одно — посоветоваться с Луизоном. Он поехал на рынок, и кто-нибудь в кафе на площади мог найти его и подозвать к телефону. Она не понимала принципа действия телефонной связи, но знала, что стоило снять трубку, как на другом конце провода люди начинали говорить с тобой, а затем шли и искали того, кто тебе нужен. Она сняла трубку и держала ее у уха десять минут, но никто с ней не заговорил. Она, естественно, не подозревала, что провод аккуратно перерезан.

* * *

Клод Лебель, также на вертолете, вернулся в Париж после завтрака. Как он позднее объяснял Карону, Валентин добился блестящего успеха, несмотря на противодействие овернских крестьян. К утру он проследил путь Шакала до кафе в Эгльтоне, где тот позавтракал и куда за ним приехало такси. Затем он распорядился, чтобы к полудню на всех дорогах, ведущих в город, на расстоянии двадцати километров от него, были установлены заграждения и организована проверка документов пассажиров проезжающих машин. Учитывая важный пост Валентина, Лебель намекнул ему, кто такой Шакал, и комиссар Оверни обещал, что из Эгльтона не выскочит и мышка.

* * *

Миновав От Шалоньер, маленький «рено» помчался на юг, к городу Тюль. Шакал рассчитал, что полиция, с вечера начав поиски от того места, где он оставил машину, к утру должна добраться до Эгльтона. Бармен кафе заговорит, затем таксист, и в замке они будут до полудня, если только ему не улыбнется удача.

Но искать-то они будут светловолосого англичанина, ибо он позаботился о том, чтобы никто не знал, что он стал седым священником. Тем не менее, кольцо вокруг него сжималось. И он гнал «рено» по горным дорогам, пока не выскочил на шоссе RN89 в восемнадцати километрах к юго-западу от Эгльтона. До Тюля оставалось чуть больше двадцати километров. Часы показывали 9.40.