Дэн Сяопин

В те дни Хрущев вел себя с Мао заискивающе. За несколько месяцев до совещаний компартий он разгромил «антипартийную» группу Молотова, Мао был этим недоволен, и Никите Сергеевичу очень хотелось «склонить» его на свою сторону[58]. Поэтому он поселил его и всех прилетевших с ним китайцев, в том числе, конечно, Дэна, в Кремле, где для самого Мао выделил даже бывшие царские покои. (Большинство делегаций других компартий разместилось на подмосковных дачах.) Каждое утро Хрущев навещал его, заваливал подарками, сопровождал на все культурные мероприятия и вел «интимно дружеские» беседы²¹⁰. Но уважения не заслужил. После польских и венгерский событий лидер КПСС потерял в глазах Мао всякий авторитет, и Председатель позволял себе даже открыто критиковать его лично. «У вас плохой характер, — сказал он ему как-то во время банкета. — Вы легко раните людей. У братских партий могут быть разные точки зрения, так пусть они их выскажут, а вы потом не торопясь обсудите. Не надо волноваться»²¹¹.

На всё это, конечно, Дэн не мог не обратить внимания. Мао преподал ему в Москве хороший урок дипломатии, так что к концу поездки пиетет по отношению к «старшему брату», который Дэн еще лелеял в душе после XX съезда, исчез у него навсегда.

В то же время его восхищение «великим кормчим» достигло апогея. Тем более что не заметить особого к себе отношения со стороны Мао Цзэдуна он не мог. Он, правда, не слышал, как тот расхваливал его Хрущеву (вожди в тот момент сидели отдельно от соратников), но то, что Председатель именно к нему относился как к своему заместителю по делегации, несмотря на то что формально таковой являлась вдова Сунь Ятсена Сун Цинлин, было очевидно. Именно с ним он отправлялся на приватные беседы с Хрущевым и именно с ним обсуждал наиболее деликатные детали переговоров²¹².

Так что не случайно в этот свой визит в Москву Дэн неожиданно для себя стал наконец проникаться сокровенными идеями Мао относительно строительства социализма китайского типа по принципу «больше, быстрее, лучше и экономнее». Идеями, которые содержались в выступлении Председателя «О десяти важнейших взаимоотношениях» и которые Дэн, как мы помним, раньше не понимал. И когда Мао на совещании представителей коммунистических и рабочих партий 18 ноября вдруг возвестил, что через 15 лет Китай обгонит Великобританию по производству металла²¹³, Дэн начал ему горячо аплодировать.

Конечно, Мао сделал свое заявление под влиянием хвастуна Хрущева, громогласно объявившего за несколько дней до того, 6 ноября, на юбилейной сессии Верховного Совета СССР, что в течение ближайших пятнадцати лет Советский Союз сможет не только догнать, но и перегнать Америку²¹⁴. Но вообще-то склонность к авантюризму была всегда характерной чертой Председателя²¹⁵.

Вернувшись в Китай, Дэн начал с искренним энтузиазмом следовать новому курсу. Примерно тогда же поверить «великому кормчему» предпочли и остальные члены высшего руководства. Дэн вспоминал: «У товарища Мао Цзэдуна было головокружение от успехов. А у нас не кружилась голова? Товарищ Лю Шаоци, товарищ Чжоу Эньлай и я против не выступали, молчал и товарищ Чэнь Юнь. В этих вопросах надо быть справедливыми, нельзя делать вид, что виноват только один человек, а другие правы. Это не соответствует действительности. Ошибки совершал Центральный комитет, так что весь коллектив, а не один человек, несет ответственность»²¹⁶.

В январе 1958 года Мао созвал совещания высших кадровых работников в Ханчжоу и Наньнине, где обрушился с резкой критикой на тех, кто выступал против «торопливости» и «слепого забегания вперед». «Идеология и политика — командная сила», — провозгласил он в Ханчжоу, а в Наньнине едко раскритиковал Чжоу, предупредив его и некоторых других «товарищей», что они «оказались всего в каких-нибудь 50 метрах от самих правых»²¹⁷. Премьер растроился и выступил с самокритикой. Позже он объяснил своему секретарю, что главной причиной его ошибок было то, что он «отстал от товарища Мао Цзэдуна». «Я должен изо всех сил изучать идеи Мао Цзэдуна», — печально сказал он²¹⁸. Но Мао предложил заменить его, назначив премьером главу Восточно-Китайского бюро ЦК компартии Кэ Цинши, известного левака. Правда, через некоторое время, когда Чжоу на самом деле робко попросился в отставку, все же великодушно простил его²¹⁹.

Тридцать первого января Мао обобщил результаты обеих конференций в важном документе — «Шестьдесят тезисов о методах работы», в котором обосновал курс «большого скачка» в экономике, выдвинув лозунг «три года упорного труда». И вновь высказал решимость «за 15 лет догнать и перегнать Англию», правда, на этот раз не исключил, что для этого может потребоваться и «несколько больший срок». «Нам надо поднапрячься», — призвал он²²⁰.