Читаем Дэн Сяопин полностью

В конце года стало понятно, что урожай зерновых сократился до 143,5 миллиона тонн, а численность населения по сравнению с 1959 годом — на десять миллионов человек63. Позже специалисты подсчитают, что всего с 1958 по 1962 год в КНР от голодной смерти погибло до сорока пяти миллионов!64

В январе 1961 года на очередном пленуме ЦК Мао призвал всех «развернуть обследование и изучение действительности» и добавил: «Во всем надо исходить из практики… Мы, марксисты-ленинцы, не можем обирать трудящихся»65. Мысль, как видно, была оригинальная.

В марте Дэн принял участие в двух конференциях высших ганьбу в Пекине и Кантоне, обсудивших проблемы «коммун». На последней по инициативе Председателя был принят документ, разработанный секретарями «великого кормчего», — так называемые «60 пунктов по сельскому хозяйству», в которых вновь обращалось внимание на необходимость «сбавить обороты». Мао тогда везде утверждал, что «поветрие коммунизации» ни к чему хорошему не привело, но винил по-прежнему местные кадры. Именно поэтому и призвал членов руководства провести обследование. В начале апреля Дэн отправился в окрестности Пекина66. Вместе с ним поехала и Чжо Линь. В течение почти месяца: они встречались с руководителями местных парторганизаций и «коммунарами», осматривали поля, промышленные предприятия и общественные столовые. То, что они увидели и услышали, потрясло их. Казалось, деревни долгое время находились под вражеской оккупацией. У коммунаров не было ничего: ни котлов, ни чашек, ни черпаков, ни плошек, дома стояли без дверей и замков: всё, что могло гореть, спалили в кустарных домнах, всё, что могло превратиться в чугун, переплавили в них же. Общественные столовые работали из рук вон плохо, «коммунары» влачили жалкое существование. В то же время люди боялись выражать недовольство. Они выглядели голодными, измученными и безразличными ко всему, кроме еды. Вновь и вновь Дэн спрашивал: «Хорошо ли вы питаетесь в общественных столовых?» А коммунары твердили: «Да ничего, нормально». В конце концов Дэн посуровел и объявил: «Общественные столовые — это большой вопрос. Сейчас его широко обсуждают массы. Давайте всё взвесим». Тут встала Чжо Линь, которая только что вернулась из одной деревни. «В деревни Шаннянь, — сказала она, — общественная столовая не работает. Местные коммунары делят зерно и готовят дома. Только так и следует поступать!» Услышав это, Дэн очень обрадовался и, обратившись к шанняньцам, присутствовавшим на собрании, заявил: «Ваши ганьбу правильно делают, что выступают против „поветрия коммунизации“ и „уравниловки“, они не отобрали у вас котлы, чашки, черпаки и плошки, не сорвали замки, не сняли двери с петель. Это хорошо»67. Коммунары были смущены: они явно не поспевали за быстро менявшейся партийной политикой.

Вернувшись в Пекин, Дэн вместе Пэн Чжэнем, обследовавшим соседний уезд, в начале мая представил Мао отчет, который тот, собственно, и ожидал: «Для дальнейшего и всестороннего подъема [производственной] активности крестьян следует продолжать улучшать систему государственного снабжения, закупок продовольствия и распределения излишков зерна… Вопрос о закупках продовольствия и распределении излишков зерна… вызывает в настоящее время наибольшее беспокойство и ганьбу, и масс. В основном существуют две точки зрения: большая часть производственных бригад одобряет [систему], при которой [сверхналоговые] излишки зерна, установленные планом, распределяют из расчета девять десятых — государству, одна десятая — себе, а сверхплановая продукция — из расчета четыре десятых — государству, шесть десятых — себе. [Только] малая часть производственных бригад этого не желает. В настоящее время коммунары дрожат над зерном, как над жемчугом… надо, чтобы бóльшую часть излишков зерна они распределяли между собой по труду и по количеству удобрения, предоставленного каждым коммунаром. Следует заинтересовать их работать так же хорошо, как они это делают на своих приусадебных участках, чтобы они тщательно обрабатывали коллективную землю и активно ее удобряли». В докладе особенно подчеркивался вред уравниловки, подрывающей материальную заинтересованность крестьян в результатах труда. Но в то же время отмечалось, что «вопрос с общественными столовыми — довольно запутанный» и его следует оставить на разрешение самим коммунарам68.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары