Дэн Сяопин

Как видно, Дэн и Пэн ничего особенно революционного не предложили, ликвидировать «коммуны» не потребовали, а лишь посоветовали Мао вернуться в социализм середины 1950-х годов с его кооперативами высшей ступени. Подобные доклады представили тогда не только они. И Чжоу, и Чжу Дэ написали Мао, по существу, то же самое, подчеркнув необходимость восстановить распределение по труду. Правда, в отношении общественных столовых были более категоричны. «Все коммунары, включая женщин и холостяков, хотят готовить еду дома, — заявил, например, Чжоу. — Надо решить вопрос, как закрыть общественные столовые и как организовать возвращение коммунаров к домашней кухне»⁶⁹. При этом ни Чжоу, ни Чжу тоже не предлагали ликвидировать «коммуны» как форму административной организации.

Мао и сам к тому времени пришел к мысли закрыть общественные столовые⁷⁰. Так что доклады соратников лишь подтвердили, что он опять прав. Но что делать дальше, он не знал. А потому вновь решил отойти на «вторую линию», предоставив Лю, Чжоу и Дэну возможность выправить ситуацию.

И те стали все более вникать в проблемы. И уже через месяц, в самом конце мая 1961 года, на рабочем совещании ЦК Лю Шаоци в присутствии Мао неожиданно выступил с критикой последнего. Разумеется, «великого кормчего» он по имени не назвал, но всем стало ясно, кого он имел в виду. «У крестьян Хунани есть поговорка, — сказал он, — „На три десятых несчастья от неба, на семь десятых — от человека“… В целом по стране есть места, где главной причиной [трудностей] явились стихийные бедствия, но, боюсь, таковых не очень много. В большинстве же мест главная причина — это недостатки и ошибки, допущенные в нашей работе». И далее: «Есть товарищи, которые полагают, что это вопрос об одном пальце и девяти пальцах. Но, боюсь, сейчас уже видно, что… если все время говорить о девяти пальцах и одном пальце и не менять этого соотношения, то это будет противоречить действительности»⁷¹. Все знали, что именно Мао сопоставлял достижения и неудачи «большого скачка» по принципу «девять здоровых пальцев и один больной». Присутствующие затаили дыхание, а Мао почувствовал себя оскорбленным. Осторожный Чжоу промолчал, но тут слово взял Дэн, который — о чудо! — недвусмысленно поддержал Лю. Вот что он сказал: «Можно ли для решения сегодняшних вопросов использовать методы прошлого? Думаю, нет. В области производственных отношений напряженность существует не только в деревне, но и в городе. Здесь тоже стоит вопрос собственности. В конце концов от неба несчастья или от человека? Товарищ Шаоци… сказал, что в некоторых районах ошибки в нашей работе (в том числе в некоторых политических установках) были, боюсь, главными, а стихийные бедствия — неглавными»⁷².

Мао был потрясен. И через несколько дней, явно затаив обиду, заявил, что долгое время «глубоко не понимал, как строить социализм в Китае»⁷³. А своему лечащему врачу с горечью сказал: «Все хорошие члены партии умерли. А те, что остались, — кучка зомби»⁷⁴.

Куда же вдруг подевалась дэновская гибкость, так импонировавшая Мао Цзэдуну? Неужели обследование «коммун» настолько впечатлило его, что он и после того, как представил умеренный доклад «великому кормчему», продолжал мучительно рассуждать об истоках несчастий, а поняв наконец, как и Лю, в ком причина экономического коллапса, не смог сдержаться? Похоже, что так. «[Мы] совсем игнорировали объективные законы, — скажет он впоследствии, — пытались одним махом добиться гигантского развития народного хозяйства. Когда же субъективные желания идут вразрез с объективными законами, тогда неудачи неизбежны»⁷⁵.

Тяжкий путь познания завершался, Дэн приходил к мысли о необходимости перестройки утопической маоистской модели социально-экономического развития. И соответственно оказывался перед новой проблемой, решать которую будет вплоть до смерти Председателя: как оппонировать вождю, не осложняя свое положение в партии. Разделять судьбу мятежного Пэн Дэхуая ему не хотелось, но и продолжать слепо следовать за Мао он, как видно, больше не мог.

«ЖЕЛТАЯ КОШКА, ЧЕРНЫЙ КОТ»

Выступление в поддержку Лю Шаоци, вызвавшее раздражение Мао, было первым проявлением самостоятельности Дэна. Такой опытный бюрократ, как он, должен был понимать, что играет с огнем. Однако вот не удержался!

Через год он разозлил Председателя еще больше. Летом 1962-го вслед за Чэнь Юнем и Лю Шаоци он одобрил распространявшуюся тогда на селе практику закрепления производственных заданий за дворами — так называемый семейный подряд.