Дэн Сяопин

Вначале к ним приехала их вторая дочка, Дэн Нань. Почему-то именно ей чжуннаньхайские власти первой разрешили посещение. Отец и мать не могли на нее наглядеться. «Мы два года не виделись, — восклицала Чжо Линь. — Ну надо же, Дэн Нань стала совсем взрослой девушкой. Какая стройная! Чем старше становится, тем красивее!»²⁶² Дэн Нань и вправду похорошела: ее коса, перетянутая короткой ленточкой, придавала лицу особое очарование, и в свои без малого 23 года дочь Дэна просто светилась молодостью и здоровьем. И это несмотря на то что в 1968 году в течение трех месяцев ее мучили в стенах физфака Пекинского университета, студенткой которого она являлась. Ее и старшего брата, «Толстячка» Пуфана, тоже студента-физика из Бэйда, арестовали в мае того года. Заперли в комнатах-камерах и каждый день допрашивали по многу часов, требуя опорочить отца. Старшую же сестру, Дэн Линь, обрабатывали по месту ее учебы — в Центральном институте изобразительных искусств. А младших детей, Маомао и Фэйфэя, вместе с бабушкой Ся — на дому (то одна заезжая группа бунтарей, то другая). Доставалось Маомао и Фэйфэю и в школе. Сердце у Дэн Нань замирало, но она упорно твердила, что ничего не знает. А в соседней комнате Пуфан кричал: «О том, что у нас делалось дома, знаю только я один. Ни мой младший брат, ни мои сестры ничего об этом не знают. Если хотите спрашивать, спрашивайте у меня!»²⁶³ Теперь, увидев отца и мать, Дэн Нань не могла скрыть волнения. Дэн молча смотрел на нее и улыбался, а Чжо Линь беспрерывно говорила, то и дело задавая вопросы: «Почему ты пришла одна? Где остальные?» и т. д. Дэн Нань отвечала и только тогда, когда мать спросила: «А как Толстячок?» — смутилась и быстро ушла в уборную. Но мать поспешила за ней, вдруг страшно разволновавшись. Как будто почувствовала, что с Пуфаном произошло несчастье.

И она не ошиблась. Дэн Нань расплакалась и, не в силах более скрывать от родителей правду, рассказала им всё. О том, как Пуфан в конце августа 1968 года после очередного допроса не выдержал и, прыгнув с четвертого этажа здания, где содержался под стражей, сломал позвоночник[78]. Ни в одну больницу его, «мерзкое отродье черной банды», не брали — до тех пор, пока сами хунвэйбины, не желавшие нести ответственность за смерть сына бывшего генсека, не добились госпитализации. Врачи определили компрессионный перелом 11-го и 12-го грудных позвонков и 1-го поясничного позвонка, но лечить отказались, тоже по политическим мотивам. В результате большая часть тела Пуфана, от груди и ниже, оказалась парализована. Только спустя много месяцев несчастного юношу, которому шел всего двадцать пятый год, перевели в специальную клинику, где стали оказывать хотя бы минимальную помощь²⁶⁴.

Родители были поражены. «Я плакала три дня», — вспоминает Чжо Линь²⁶⁵. Дэн, как всегда, молчал и курил, но затем написал письмо Мао Цзэдуну с просьбой перевести Пуфана в лучшую больницу. И Мао проявил сострадание, что, собственно, не удивительно. Ведь только так он мог полностью подчинить Дэна: отныне его поверженный ученик должен вечно благодарить своего мучителя за то, что тот спас сына! «Великий кормчий» дал задание Ван Дунсину, и тот вскоре устроил Пуфана в элитный армейский госпиталь, в отделение хирургии. И вот там-то его наконец и начали по-настоящему лечить, правда, за деньги и немалые: Дэн с Чжо Линь стали платить ежемесячно по 25 юаней²⁶⁶.