Дэн Сяопин

Понятно, что такое существование не способствовало благомыслию. В доме 39 все чаще случались драки, от поножовщины, побоев и несчастных случаев погибли пять человек⁷³. В среде безработных студентов ходили слухи, что пятифранковое вспомоществование со дня на день отменят и всех нахлебников выселят. Старожилы рассказывали, что такое уже случалось — в феврале 1921 года. Тогда студентам под руководством известного бунтаря Цай Хэсэня, прибывшего во Францию в конце января 1920 года, удалось отстоять свое «право на жизнь», но кто знал, что могло произойти теперь? Немало жителей палаточного городка слегло в больницу от нервных потрясений.

Уезжать в Китай при этом никто не хотел, несмотря на то что посольство предлагало оплатить билеты: бесславное возвращение означало «потерю лица». Оставалось ждать и выражать недовольство. И тут в начале сентября работники общества наконец объявили, что с 15-го числа отказываются снабжать студентов. Митинги протеста, петиции, гневные выступления на этот раз ничего не дали: в середине сентября обитатели дома 39 лишились последнего источника существования. У них, правда, еще теплилась надежда выжить, связанная с тем, что как раз в то время при поддержке мэра города Лиона, будущего премьер-министра Франции Эдуарда Эррио, при Лионском университете открылся Китайско-французский институт, о котором говорили, будто он будет бесплатным. Институт был рассчитан на две тысячи человек, и многие не утратившие желания учиться жители палаточного городка рассчитывали, что их туда примут. Однако вскоре выяснилось, что организаторы движения за работу и учебу во Франции Ли Шицзэн и У Чжихуэй, а также поддерживавший их ректор Пекинского университета Цай Юаньпэй, осознав, что идея самообеспечения студентов обанкротилась, приняли решение переориентироваться на работу с теми жаждущими знаний китайцами, которые могли оплатить свое образование, не нанимаясь на французские предприятия. Иными словами — на детей из богатых семей. Назначенные содиректорами нового учебного заведения У Чжихуэй и Жан Лепин (известный французский профессор и доктор медицины) объявили, что институт предназначен для подготовки элиты китайского общества и что безработные и бездомные студенты допущены туда не будут⁷⁴.

В ответ «возмутитель спокойствия» Цай Хэсэнь, живший, правда, не в Ля Гаренн-Коломбе, а в Монтаржи, в 110 километрах к югу от Парижа, совместно с другими активными бунтарями, в том числе знакомым нам Чэнь И, составил гневное письмо Цай Юаньпэю. Его подписали 243 человека, среди них и Дэн, впервые принявший участие в акции, носившей политический характер⁷⁵.

Вскоре после этого 125 наиболее активных подписантов прибыли в Лион и попытались прорваться в здание института. Французские полицейские их, разумеется, не пустили, арестовав 104 бунтаря, в том числе Цай Хэсэня, Чэнь И, а также таких впоследствии знаменитых участников коммунистического движения, как Ли Лисань и Сян Цзинъюй. Через месяц их всех депортировали в Китай⁷⁶.

В штурме института Дэн участия не принимал, так что, несмотря на подпись под письмом 243-х, депортации не подлежал. Конечно, он сочувствовал старшим товарищам, но вскоре новые события отодвинули этот эпизод на второй план.

В конце октября 1921 года он и его дядя нашли наконец работу — на фабрике искусственных цветов «Шамбрелан». Но через две недели их рассчитали, и они стали перебиваться случайными заработками. И только в начале февраля 1922 года оба получили долговременную работу — на этот раз на заводе резиновых изделий «Хатчинсон» в местечке Шалеттсюр-Луен в окрестностях Монтаржи. Это считалось большой удачей: зарплата была относительно неплохой, общежитие — бесплатным, а еда, которую китайские рабочие (их на заводе насчитывалось чуть более тридцати человек) готовили для себя сами, — дешевой и вкусной⁷⁷.