День смерти

33

По полу в джипе Райана растекались лужицы растаявшего снега. Дворники ходили из стороны в сторону, то и дело соскребая со стекла льдинки. Сквозь чистые участки лобового стекла виднелись миллионы серебристых градинок, пронзающих лучи наших фар.

Сентервилль стоял темный и опустевший. Ни фонарей, ни света в окнах домов, ни неоновых реклам, ни дорожных знаков. Из автомобилей – только полицейские. Желтые ленты огораживали тротуары рядом с многоэтажками, чтобы люди не пострадали от падающих сосулек. Я гадала, кто вообще решится сегодня пойти на работу. Время от времени раздавался треск и на асфальте взрывалась ледяная бомба. Окружающая картина напоминала о последних кадрах из Сараева, и я представила своих соседей в темных холодных комнатах.

Райан прорывался сквозь буран: плечи напряжены, пальцы вцепились в руль. Он ехал на постоянной низкой скорости, на прямой постепенно добавлял газу, а задолго до поворота замедлял движение. Но даже и так нас нередко заносило. Хорошо, что Райан взял джип. Встретившиеся нам по пути легковушки больше скользили, чем катились.

Мы взобрались по дороге и повернули на восток к Доктор-Пенфилду. Перед нами сиял под напряжением собственных генераторов «Монреаль-Дженерал». Левой рукой я терзала подлокотник кресла, а правую сжала в кулак.

– Здесь чертовски холодно. Почему идет не снег, а град? – рявкнула я.

Сказывались напряжение и страх.

Райан не отрывал взгляда от дороги.

– По радио говорили, что все дело в каком-то перепаде: в облаках теплее, чем на земле. На небе образуются дождевые капли, которые замерзают на лету. Под тяжестью льда вышла из строя вся энергосистема.

– Когда ее исправят?

– Парни из Гидрометцентра говорят, что система завязла безнадежно.

Я закрыла глаза и сосредоточилась на звуках. Печка. Дворники. Вой ветра. Стук сердца.

Автомобиль резко свернул, и я открыла глаза. Разжала кулак и включила радио.

Заговорил серьезный, но успокаивающий голос. Бо́льшая часть провинции осталась без электричества, три тысячи служащих «Гидро-Квебека» вышли на работу. Команды работают посменно, однако когда линии починят – сказать сложно.

Трансформатор, обслуживающий Сентервилль, вышел из строя из-за перегрузки, но им занимаются в первую очередь. Очистительный завод не работает, горожанам следует кипятить воду из-под крана.

«Притом что электричества нет», – подумала я.

Строят временные убежища. С рассветом полиция начнет обходить дома в поисках пострадавших от бурана пожилых людей. Многие дороги уже закрыты, мотоциклистам рекомендовано сегодня остаться дома.

Я выключила радио с отчаянным желанием оказаться дома. С сестрой. Мысль о Гарри вызвала какую-то пульсацию под левым глазом.

«Забудь о головной боли и думай, Бреннан. От тебя не будет никакой пользы, если позволишь отчаянию овладеть тобой».

Гойетт жили в местечке под названием Плато. Мы свернули на север, потом на восток по авеню Де-Пин. Вверх по склону виднелись огни больницы Королевы Виктории. Снизу черной дырой зиял университет Макгилла, дальше город и береговая линия, разглядеть можно только площадь Виль-Мари.

Райан повернул на север, на Сен-Дени. Обычно забитая туристами и лавочниками улица осталась на растерзание ветру и льду. Прозрачная сетка покрывала все вокруг, стирала названия бутиков и бистро.

В Мон-Ройяле мы снова направились на восток, повернули на юг на улице Христофора Колумба и через десять минут оказались у дома, адрес которого мне дала Анна.

Типичное для Монреаля здание из трех квартир, с нишей впереди и узкой металлической лестницей, ведущей на второй этаж. Райан остановил джип у обочины, не подъезжая к дому вплотную.

Когда мы выбрались наружу, льдинки впились в мои щеки, как крошечные угольки, так что даже слезы навернулись. Пригнувшись от ветра, мы поднялись к квартире Гойетт, то и дело поскальзываясь на замерзших ступеньках. Звонок покрылся твердым серым панцирем, я постучала в дверь. Занавеска тут же отодвинулась, и появилось лицо Анны. Девушка покачала головой по ту сторону покрытого инеем стекла.

– Открой дверь, Анна! – закричала я.

Она еще яростнее замотала головой, но мне было не до переговоров.

– Сейчас же открывай свою чертову дверь!

Анна застыла, рука метнулась к уху. Она подалась назад, и я уже думала, что девушка собирается уйти. Однако тут же послышался звон ключей в замке и скрип двери.

Я не стала ждать, толкнула дверь, и мы с Райаном оказались внутри прежде, чем Анна успела это понять.

Девушка попятилась, сложила руки на груди и вцепилась в рукава жакета. На деревянном столике горела масляная лампа, от пламени на стенах узкого коридора плясали и извивались длинные тени.

– Почему вы никак не оставите меня в покое?

Ее глаза казались огромными в мерцающем свете.

– Нам нужна твоя помощь, Анна.

– Я не могу.

– Можешь.

– Я сказала ей то же самое. Я не могу. Они найдут меня.

Ее голос дрожал, на лице застыл настоящий ужас. От ее вида у меня заныло сердце. Мне знакомо такое выражение. Этот страх был и на лице моей подруги, напуганной преследующим ее мужчиной. Я убедила ее, что опасности на самом деле нет, и она умерла из-за этого.