День сомнения

И такова была его тяжесть, что разорвалась под ним земля, и погрузился камень в глубины неизреченные. И изошел оттуда свет, и голос с небес опустился, гласящий, что в месте сем подземно пребывают двенадцать солнцевидных камней, о которых вы от отцов своих слыхали и наказ получили. Три царя, затрепетав сердцем, но спокойны умом, приступили к совещанию, как те камни извлечь и двенадцать колен, изъязвленных страданием, соединить. И держали совет весь день, и вечером, едва явился им месяц, дело решили и выход нашли. “Пусть, – молвили единодушно, – один из нас по жребию останется и начнет труды; остальные же двое поспешно отойдут в земли свои и, собрав там искусных землекопов и иных, ведающих рудное художество, прибудут на помощь. И уговорившись так, бросили жребий; и выпало остаться Малик-хану, самому молодому и ликом прекрасному.

Двое же, Аспар-хан и Балта-хан, удалились, уделив Малик-хану от своих припасов и провожателей. И Малик-хан, не отлагая, повелел начать труды земляные.

Иблис же, потерпев неудачу, не упокоился, не утих, но, напротив – разъярился и закричал. И, получив совет из Книги Каверз, второй раз вылетел из-под земли под крылом мухи. И плюнул на прошмыгавшую мышь, и от того та забрюхатила чумой, и чума, едва явившись из мышьей утробы, разнеслась по стану Малик-ханову, и заморила и землекопов и рудознатцев, и придворных и кравчих, и лютнисток. Один Малик-хан схоронился, ибо усердно молил Бога о сей милости. И молодой охотник его, именем Акчур, уберегся, ибо в дни чумы отлучился на охоту.

Иблис же, не утешившись, не умягчившись, явился к двум отошедшим царям в виде девы соблазнительной и подстрекательной, и, будучи замечен, но не разгадан, лег с каждым поочередно и купно, и в дымище блудном в образе девы прокричал: “Не возвращайтесь к Малик-хану, который умер от чумы. Лучше захватите его царство и поделите между собой, и получите больше каменьев, наложниц и другого [добра]”.

Обрадовались цари такому наущению, ибо забыли помолиться и не держали поста. Так и поступили.

Иблис же, не наевшись лиходейства, не напившись каверз, снова прилетел в Великий Город и оборотился Придворным. И снова подполз к левому уху Ирод-хана, и нажужжал в него клеветы, и развернул перед левым глазом Ирод-хана картины смутительные, и поманил левой его рукой четырех всадников, мощных, на зло расторопных, для причинения

Малик-хану гибели. И четверо мощных, на зло расторопных, Иблисом невидимо подгоняемых, бросились на коней своих и полетели на поиски, наполняя вселенную топотом и смехом.

…топотом и смехом”.

Триярский снова вздрогнул. Показалось…

Нет – только показалось. А где черепашка? Ага вот, за чашку спряталась. А Хикмат ждет. По его многоступенчатому носу ползет мураш. Нет, все нормально. Нормально..

– Ты скоро? – Мураш перевалил Хикматову переносицу и запутался в бровях.

Малик-хан же, оплакав с Акчуром убитых чумою, отошли немного от того нечистого места и стали ждать каравана с подмогой. Быстро, однако, истекли все припасы их, и Акчур удалился на охоту. Пробыв на охоте день, вечером возвратился, неся за плечами подвижный мешок. Едва развязал его – явились из мешка черепахи; одна же величиной своей превосходила прочих и имела некий нарост на круглой броне своей в виде царского трона. Эта-то черепаха приблизилась к Малик-хану, изъявляя неповоротливым телом почтение и вежество.

– Приветствую тебя, о Малик-хан! Я – черепаший князь Дурбек, в мешке томятся придворные мои, захваченные хитроумным охотником. Прошу пощадить нас, и мы вознаградим тебя пищей, мягкой и сочной, и поможем отыскать те подземные камни, что в темноте свет производят.

Ибо мы – стражи этих камней.

Услышав благородную речь, обрадовался Малик-хан, и, воздав черепашьему князю ответные почести, поклялся не посягать ни на него, ни на его племя. А Дурбек-черепаха тотчас приказал освобожденным своим визирям распорядиться об угощении Малик-хана и проворного

Акчура. И вскоре – что удивительно, ибо черепахи славны своей неспешностью, – явились яства. Были тут и калья шоми из толченого мяса, смешанного с растертым в порошок горохом, и сушеный персик чаузканд, начиненный сахаром и толчеными фисташками, и халва каобал газал в виде оленьего копыта… (значительный пропуск).

…Дурбек же сказал Акчуру: “Не спеши, о охотник! Ты – знаток лесов и товарищ степей, но мы сейчас под землей. Забудь наверху свою гордыню, исполнись предусмотрительности”. И еще: “Знай, что Иблис, решивший вредить соединению двенадцати колен сынов Якуба ибн-Исхака, наколдовал вокруг тех двенадцати камней, о которых ваши отцы наказали вам: “Ищите, о дети!”, множество подобных, из которых иные

– ядовиты для ума, и отравляют его безумием. Лишь мне и моему племени ведома наука отличать безумящий камень – от небезумящего, и истинный из двенадцати – от ложных, Иблисом и его родом изготовленных”.