День сомнения

— Ну, кто так убивает, — посетовал участковый, одной рукой поднимая с пола тело Марины Титеевны. — Ах, уважаемый человек в городе, а убить по-человечески не может… Так это надо дэлать, — участковый собрался показывать как.

— Не надо…

— А! Понимаю, помэнялись планы. Ну, тогда у вас с ней будет много возни, много… — вздохнул незнакомец, возвращая тело обратно на пол. — Я вообще-то здесь по другому делу. Ермак Тимофээвич конвертик передал.

В трясущихся руках Акчуры оказался запечатанный конверт.

— Ермак Тимофеевич, сам? Как… вы меня здесь нашли?

— А работочка такая: находить кого надо, где надо и когда надо…

Отдав честь, участковый зашагал прочь, гремя в темноте подошвами.

— Ми… Митенька… — застонала мачеха. — Плохо… Митя, воды…

— Сейчас… сейчас, Марина Титеевна…

Час пятый. БЕГ С ПРЕПЯТСТВИЯМИ

— Это он? — Эль весело затушил сигарету.

— Видимо. Обещала в одиннадцать. — Триярский тоже услышал шум мотора. — Основную интригу я тебе изложил. Стоп! то, что ты об этом думаешь, держи пока в себе; не вздумай выбалтывать в машине.

Эль выдал одну из своих фирменных недовольных рожиц («как знаете»), притормозил около зеркала, проверив прическу… и выбежал следом за Триярским.

Снаружи сигналили.

Вымуштрованный шофер подъехал прямо к калитке; садясь, Триярский заметил у него под глазом небольшую опухоль.

— Едем через Саробзор, — сказал Триярский.

— Это ж в два раза дальше! — возмутился легким тенорком шофер.

— Мне нужно тебя расспросить до встречи с хозяйкой.

— Не-е… Разговоры будете иметь с Аллой Николаевной. Мне достаточно хорошо пока платят, чтобы я молчал.

— Пока платят… Синяк, конечно, еще болит… но мозги-то она тебе не выбила, и ты понимаешь, что означает потеря …

— …хозяина! — вставил с заднего сиденья Эль. Триярский посмотрел на него. Эль послушно зажал рот ладонью.

— Не будем отвлекаться… как вас по имени? (Триярский заметил, что они все-таки едут через Саробзор).

— Лева.

— Итак, Лева. Вчера вечером хозяйка посылала тебя… куда? В офис она звонила, пара-тройка друзей тоже пожимает плечами… Следовательно, командирует к тем друзьям, к которым она не имела горячей охоты звонить… а также в те места, куда звонить бесполезно…

Ладони шофера стали оставлять на поверхности руля влажные пятна…

— Таких мест для солидных людей в нашем микро-городе не так уж много… «Монте-Карло»? Или «Веселый чебурек», но это попроще… У Малыша Шахруха — живая музыка и куча других очень живых вещей… Арт-клуб «Зойкина квартира», американцы хвалят… ну и «Гелио»… Так, «Гелио»? — Триярский неожиданно повернулся к Элю и послал этот вопрос ему…

Эль, наблюдавший физиономию шофера со всей ее сложной игрой в зеркальце, кивнул:

— Ага, «Гелио»… еще вернее — «Зойкина квартира».

— Не было его там, — процедил шофер.

— Не сомневаюсь. Но, чтобы получить эту ценную информацию, достаточно получаса, ну, часа, а не целую ночь — тебя ведь целую ночь не было… Город пустой, светофоры не мешают… да ты на них и днем не сильно реагируешь.

Машина и вправду летела. Согласившись на крюк, шофер отыгрывался скоростью.

— Следовательно, где-то ты провел больше времени… может, в «Зойкиной квартире»?

— Перекрывают! — взвизгнул шофер. — Перекрывают. Я же говорил, лучше по прямой!

Въезд на Проспект Ахеменидов (раньше Красных Ткачих) перегородил полицейский газик. Из газика выскочило грозного вида пузо в фуражке и замахало жезлом. На Триярского эти процессы за стеклом не произвели никакого впечатления.

— Кроме того, что Якуба там нет и не было, ты получил еще какую-то информацию?

— Получил! — высказался с заднего сиденья Эль.

— Да подожди ты, «игра со зрителем» еще не началась, — поморщился Триярский.

Проспект Ахеменидов стал стерилен, как пустыня; по крышам двух соседних пятиэтажек прогуливались снайперы, а пузо с жезлом и свистком уже не плевалось трелями, а только шевелило деревянными от служебного ужаса губами.

По умершему проспекту пронеслись мигалки. Потом еще мигалки — мгновенно отражаясь фиолетовыми бликами в мокром зазеркалье шоссе.

Наконец, мелькнули три серых автомобильных призрака, унося вдаль по проспекту тело Областного Правителя.

— Говорят, его возят в наручниках, — сказал шофер.

— И увеличили сегодня охрану… — задумался Триярский. — Короче, Лева, к тебе не подходил там один тип… обратившийся к тебе с «кавказским акцентом»?

Снайперы на крышах, пятясь, растворились в дожде; пузо закатилось обратно в свой газик и, выдав прощальную трель, уехало. Транспорт хлынул со всех сторон, мешаясь с пешеходами.

— Скорее, — газанул Лева. — В пробку вляпаемся, тогда все.

Но «Мерседес» легко проскочил проспект Ахеменидов и свернул на Бульвар Клинтона, бывший Фиделя Кастро.

— Что-то город сегодня подозрительно активно украшают, — Триярский кивнул на выводок гирляндо-развешивательных машин вдоль фонарей.

— Так объявляли, в пять будет «Отчетный концерт национальных меньшинств» в Доме Толерантности, по телевизору… — доложил всезнающий Эль. — От жизни отстаете, Учитель.