День Суркова

— Не разрешаю, — быстро подхватил Сурков.

— Ха-ха-ха. А вам палец в рот не клади.

— Ошибаетесь, — Сурков демонстративно пососал палец. — Два, два.

— Этак мы и спорить не начнём.

— Мы уже спорим.

— Глупый спор.

— В споре рождается истина, какой же он глупый?

— Хорошо. Тогда представьтесь первым.

— Я это право уступлю.

— А я его не приму.

— А я не буду настаивать.

— А я не буду ломаться.

— А я не буду бодаться.

— А я не буду кусаться.

Поупражнявшись сорок минут в казуистике и косноязычии, спорщики выдохлись и лишь ненавистно рассматривали друг друга. Эту идиллию нарушила другая душа, с трудом забравшаяся на облако. Сначала появились её руки, затем лысая голова, и, наконец, махнув волосатой ногой, на облако упало все остальное.

— Пока сюда поднимешься, семь потов сойдёт, — душа недовольно разделась, выжала влажную тогу и, что-то бубня под нос, развалилась посредине облака, — Что притихли? Аргументы кончились?

— Нет, — хором ответили оппоненты.

— То-то и оно. Оба вы — засранцы.

Сурков и душа напротив переглянулись.

— Да, что смотрите? Вам, скотам, только волю дай — вы любую проблему в тупик загоните.

— Но позвольте, — возразила душа.

— Не позволю. Вы — интеллигент вшивый и вы — программист хренов.

— И вы — инкогнито грубое, — вставила душа напротив.

— Я — Иван Иванович, я — депутат.

— Депутат чего, извольте узнать?

— Ну, уж не начальных классов.

— Игорь. Игорь Сурков — программист.

— Марк Гаврилович — педагог.

— Еврей, — добавил Иван Иванович.

— А хоть бы и так. В споре это не аргумент, а в Раю национальных признаков не наблюдаю.

— Знаем, — с сожалением согласился Иван Иванович. — Только вот чего не пойму: вас, почему сюда?

— Потому же, почему и вас: за порядочность и честность.

— Какая там честность, — махнул рукой депутат, — так, пена сплошная. Если церквушку-развалюшку в расчёт не брать, однозначно, упекли бы.

— И вы ещё этим хвастаетесь?

— Констатирую, — растянул депутат. — А ты чего молчишь? — обратился он к Суркову.

— Пока сказать нечего.

— Ну и дурак. Глупо здесь молчать. Вон еврей и тот что-то вякает.

— Попрошу не выражаться, — вставил Марк Гаврилович.

— О! Я же говорил.

— Пока что ваш разговор больше напоминает базарную ругань.

— Ха-ха-ха. Ничего, ничего, сынок, мы сейчас на библейские темы съедем, будем о добре и зле говорить.

— А я протестую, — возразил Марк Гаврилович.

— Протестуешь? А кто тебя будет слушать, протестант? — Иван Иванович свёл на лбу брови и стал похож на Брежнева без медалей.

— Попрошу без двусмысленности, и вообще, я — против.

— Чего ты против? Что тебя задело?

— Тема. Общая тема, так нельзя.

— Ну, ни хрена себе! — возмутился Иван Иванович. — Сурков, что может быть конкретнее добра и зла? Чего этот педагог кочевряжится?

— Общие понятия, — настаивал Марк Гаврилович. — Относительность понятий: что хохлу хорошо, еврею смерть.

— Мы не о сале с тобой говорим, — настаивал Иван Иванович. — Добро, оно и в Африке добро.

— Послушайте, — перебил Сурков. — Давайте следовать какому-то порядку. Пусть каждый выскажет мнение, а потом будем обсуждать.

— Парень дело говорит, — похвалил депутат. — Давай, педагог, выкладывай.

— А почему я?! — возмутился Марк Гаврилович. — Ваша тема, вы и приступайте.

— Я предложил, мне за смелость надо баллы начислять, а это твой ход.

— Не вижу здесь никакой логики. Я другую тему предложу.

— Предлагай.

— Не буду.

— Тьфу, — Иван Иванович повернулся к Суркову, — Молодёжь!

— А, по-моему, нет ни добра, ни зла.

— Смело, — похвалил Иван Иванович.

— Что же есть?

— И то, и другое.

— А как же Бог, как же Дьявол?

— Вы, молодой человек, не атеист? — поинтересовался Марк Гаврилович.

— Теперь уж точно нет, — заверил Сурков. — А насчёт Бога и Дьявола, разве это ни одно и то же?

— Ну, ты загнул. Знал я богохульников, но таких!..

— Молодой человек всего лишь хочет сказать, что Бог и Дьявол — родственники, — поправил Марк Гаврилович.

— А, ну, это все знают, — согласился депутат.

— И если их объединить, то добро и зло исчезнет.

— Ха-ха. Как же ты их соединишь, сынок? Это тебе не батарейка. — Иван Иванович скрестил растопыренные пальцы. — Не. Не получится.

— Вы, молодой человек, когда-нибудь магнит ломали? — поинтересовался Марк Гаврилович.

Сурков растерянно пожал плечами:

— А при чём здесь…

— Видите ли, если разбить намагниченное железо, обратно его прижать можно. Можно, но с трудом. Как бы это? Неестественно.

— Хотите сказать, что полюса магнита будут отталкиваться?

— Всё дело в том, что в магните электроны ориентированы полярно, и магнитное поле имеет своё направление: минус и плюс.

— Знаем, знаем! Что ты нам курс физики читаешь?

— А после того, как мы его распилим пополам, полярность изменится.

— Да ни хрена она не изменится. Такая же и будет.

— Ох, депутаты, депутаты — неграмотное детство, деревянные игрушки.

— Хочешь сказать, если распилить магнит, полюса в нём поменяются? — удивился Иван Иванович.

— А вы когда-нибудь пробовали сломанный магнит приставить обратно?