День свершений

— Ха-чу в буд-ку! Ха-чу в буд-ку!.. Друг страдает, а ты?! Ты мне такой же друг, как я вождь племени хрум-хрум!. Нет, Ашибаев, я бы с тобой не пошел в разведку!

И он марширует к этому самому КПП. Печатая шаг, как на показательных выступлениях. Я понимаю, что его не удержать, что Леша Кузов почуял Нечто. И я иду за ним в разведку. Думая, чего же мне не хватало?! Неуправляемого Кузова мне не хватало! А я-то мучаюсь: чего, думаю, не хватало?!

Но до будочки мы не доходим. Между нами и будочкой возникает старичок. На нем треух, белый халат. Поверх халата — тулуп. На лице у него очки «два ноля». И борода совковой лопатой. Борода эта растет куда-то вбок и почти целиком лежит у старичка на плече нутриевым воротником. Еще на руке у него красная повязка с белыми буквами «СТОРОЖ». Старичок старательно окает, шамкает, ишькает. Самым грозным тоном:

— Ну-тко, шли бы вы, молодежь, своей дорогой! Ишь разгулялись тута. Ночь ишь уже. Ходют тута в одних носках, потом начальство лаяться начинает. Снова, говорит, ты, Арматурыч, дрых. Значица, снова подшипники епонские ктой-то снял с аттракциона. А может, сам и снял! И загнал кому! Ишь чегой-та говорят! А на кой мне подшипники?! Что, Арматурыч — скупидон какой?! Давай, молодежь, гуляй! А то щас в караулку звякну. И сведут куда следует! Ходют шантрапа, ишь, в одних носках! А этот еще и бороду отрастил. Ишо борода была бы, а то кустики одни!

Старичок очень старается, но сразу видно, что он очень старается, чтобы его за сторожа приняли. Поэтому и треух, и тулуп не по сезону, и выговор старорежимный, и борода на плече.

А Леша Кузов оскорбляется за свою бороду и официальным басом орет:

— Ну-ка, Арматурыч, покажи-ка документ! Откуда я знаю: может, ты хулиган какой?! Что-то я у себя в штате не припомню сторожа с таким отчеством. И одет не по форме, и небрит! Это мне, начальнику твоему, дозволено бороду носить — как это ты сказал? — кустиками. А тебе нельзя, раз ты сторож! Согласно циркуляра! Ты что? Согласно циркуляра не ознакомлен?! А вот я сейчас у товарища завкадрами спрошу, откуда такой сторож у нас! И почему этот сторож согласно циркуляра не ознакомлен! — и через плечо на меня показывает. Вот, мол, товарищ завкадрами тут.

А сторож пытается спастись и продолжает под псевдодеревню:

— Ах ты ж! Батюшки! Самый что ни на есть лепший начальник! Не признал в сумереках! И товарища завкадрами не имели счастья ранее любоваться! А он в носках! А я тута объекты импортные стерегу и слышу: крадутся! Коли ж то начальник лепший, то пожалуйста! Но к будочке, значица, все одно не пущу. Устав есть. И еще дула — она шибко-сильно-больно-много-громко пуляет! И ежели кто к импортному аттракциону подойдет, то пульну. И хоть ты самый что ни на есть лепший начальник, но шуметь не надо. От крика мотор у меня останавливается. И будешь через весь парк меня волочь, «скорую» вызывать, компенсацию платить. Потому, что травма производственная… — сторож говорит тихим, придушенным голосом и глазами шныряет, шума боится.

Кузов это прекрасно видит и сначала на весь Парк культурного отдыха в атаку поднимается, а потом снова дурака валяет:

— Ты как со мной разговариваешь, древность ушастая! Сошлю на пенсию — будешь своей дулой колхозных вредителей пугать! Во как заговорил! Как вам это нравится, товарищ начальник завкадрами?! Ты у меня по-другому заговоришь! Запоешь! Так запоешь!

Кузов выпячивает грудь, руки-ноги растопыривает и снова на весь парк гремит:

— Ел-л-ла Мар-р-ру-уся фр-р-рукты немыты!!! И завелись у нее пар-разиты!!! Почему борода не по уставу?! Долой!!!

Он хватает сторожа за нутриевую бороду, и борода эта остается в кулаке. А сторож сразу снимает очки, скидывает тулуп. И я узнаю лицо, которое днем на меня хмуро из окошка смотрело. Это лицо угрожающе шепчет «Ну, ладно! Ну, хорошо!» и бросается на Кузова. Лицо попадает Кузову головой в живот. Леша Кузов говорит «Ох!» и падает. А лицо поворачивается ко мне и все так же шепчет:

— Ну ладно! Ну, хорошо! Товарищ Ашибаев! Шпионов, значит, приводим! На такой-то институт, значит, работаем!

Я взмываю вверх и застреваю в ветвях. Кое-как выбираюсь и сажусь на сук. И мы так беседуем дальше. Только сыра у меня в зубах не хватает. Я объясняю, что это не из института, а Леша Кузов из нашей лаборатории. Так что он одновременно и знакомый, и друг, и сослуживец. А им же можно рассказывать. А я и не рассказывал ничего. А что Кузов неуправляем, я не виноват.

Лицо начинает мне верить и говорит: