День Святого Валентина

Когда Тоня позвала меня к себе, чтобы помочь приготовить, я и подумать не могли, чем это всё обернётся. И оделась кое-как, и косу переплетать не стала. А когда всё было готово, я даже хотела уйти, да только Тоня меня удержала. Говорит, оставайся, что ты целыми днями дома сидишь? Вот я и осталась.

Его зовут Тимур. Правда, очень странное имя? Всё в нём странное и особенное, не как у других. И смотрел он на меня по-особенному, мне кажется, все это заметили. Смотрел так, смотрел, а потом раз - и подмигнул. И не так, как мигают, когда заигрывают или познакомиться хотят, (хотя откуда я знаю?), а подмигнул как-то по-хорошему, ласково, как будто он мой давний друг или родственник. Наверное, заметил, что я себя не в своей тарелке чувствую, вот и хотел подбодрить. Дескать, держись, я с тобой.

А потом Тоня попросила его спеть, и мне показалось, - он не хотел. Почему-то её просьба была ему неприятна. Почему? Так и не знаю. Но когда он начал петь, его неохота растворилась в музыке и... Господи, смотрел он только на меня. Может быть потому, что я сидела напротив, но думаю, что нет. И пел он для меня, и тут случилось что-то такое, что и не знаю, как объяснить. Хотя нет, знаю, но для этого нужно рассказать про моего учителя физики.

Как-то к нам в школу пришёл новый физик. Не учитель даже, а практикант. Он мне сразу не понравился, и я ему тоже. Он мне не нравился за то, что мог выгнать из класса любого, кто обернётся карандаш попросить, а он меня не любил за то, что я физики этой знать не знаю. И ещё он был худой и высокий, как цапля, и всегда носил очки без оправы на кончике носа и красные носки. Он учил нас своей непонятной науке, как мог, и через месяц ушёл, получив отличную оценку за практику.

Но перед этим случилось вот что - мне приснился сон. Сон, конечно, безумный и цветной. Что цветной - я хорошо помню, потому что на физике даже во сне были надеты красные носки. Снится мне, что мы с ним вдвоём, в какой-то незнакомой комнате, за стеной слышен женский смех, и музыка, и голоса, а мы с ним сидим на диване и разговариваем. А разговариваем как раз о том, о чём был последний урок. И я как будто спрашиваю: "Вот вы говорили, что молекулы чугуна обладают волшебными свойствами. Якобы если чугунное ядро разрезать ровно пополам, а потом приладить эти две половины друг к другу, то они непременно срастутся. Но разве такое может быть? Это ведь уже не наука, а мистика какая-то получается!"

И тут он посмотрел на меня так пристально и серьёзно, как будто для него очень важно моё мнение, и говорит: "А ты думаешь, что такое наука?" И сам себе отвечает: "Это та часть мистики, которая открылась человеку. Вот и всё". И с этими словами он лезет в карман и достаёт половину чугунного ядра, а сам смотрит на меня так, как будто ждёт чего-то. "Ну же, - говорит он, как будто хочет меня ободрить, - где вторая половина?" И тут, как это часто бывает во сне, я неожиданно понимаю, что вторая половина ядра лежит в капюшоне моей куртки. Я медленно поднимаюсь и, не снимая куртку с вешалки, достаю свою половину. Так же медленно я подхожу к физику, и мы соединяем эти две половины.

Я смеюсь и не верю, что наш эксперимент удался. Смеюсь и пытаюсь оторвать свою половину ядра, снова разъять его на две части, но у меня ничего не выходит. Сросся намертво, как будто никогда не знал, что значит быть разъятым. "Теперь ты видишь? - спросил физик, радуясь моему страху и изумлению. - Теперь ты понимаешь?"

А я смотрю на него, и мне кажется, что мы знакомы тысячу лет, и может быть, во всём свете нет у меня человека ближе и дороже. И даже его красные носки кажутся мне забавными и симпатичными.

Вот и весь сон. А утром мы с ним встретились на лестнице. Он спускался, а я - поднималась. Мы кивнули друг другу и прошли мимо. Но через несколько ступеней я почувствовала, что должна оглянуться. И оглянулась, и встретилась с ним глазами, потому что он тоже остановился и смотрел на меня испуганно и ошалело.

И тогда я поняла, что этой ночью мы попали в один и тот же сон, где вместе доказали справедливость законов физики. И я улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ, как заговорщик. А потом мы пошли дальше - каждый по своим делам, но я твёрдо уверена, что он и сейчас помнит об этой минуте нечаянной близости, ведь о таком никогда не забывают. В ту минуту что-то важное открылось моему сердцу, - я увидела этого человека не таким, каким его видели все другие, а таким, каким он был задуман. Я видела его прекрасным, значительным, созданным по образу и подобию. С тех пор мы больше никогда не встречались, да это и не нужно. Разлуки нет, пока есть память о таких вот минутах.

Так вот, когда Тимур пел и смотрел на меня, случилось что-то подобное: две половины чугунного ядра срослись, и это ядро полетело, сокрушая всё на своём пути, прямо в моё бедное сердце.