День цезарей

– На сегодня хватит, Луций. Солдатам перед завтрашним днем надо хорошенько выспаться.

Дождавшись, когда малыш заснет, Петронелла погасила светильник, и они осторожно вышли из комнаты Луция, расположенной в доме со стороны колоннады, окнами в сад. По черному бархату неба были рассыпаны яркие звезды, по-зимнему мелкие и острые. Было что-то волшебное и отрадное в их неизменности. Вся жизнь Макрона состояла сплошь из странствий, приключений и перемен, а потому постоянство хотя бы ночного неба вселяло в его сердце уют. Его солдатству было уже двадцать с лишним лет, близилась отставка. Как и прочие ветераны, он мог принять ее, получив наградные в виде земли и денежной выплаты, и начать спокойную размеренную жизнь отставника. Или же оформиться на службу по новой. Соблазном манило, похоже, последнее. Солдатское ремесло было единственным, в чем Макрон знал толк и преуспел. Но уже начинал сказываться возраст, а потому дорожка впереди лишь под уклон: силы будут уже не те, удальство в бою тоже. Это не значит, что скоро он совсем не сможет скрутить в бараний рог попавшего под руку варвара; до этого, слава богам, еще далеко. Но призадуматься, тем не менее, есть над чем. В том числе и над тем, как воспользоваться своим нынешним назначением в преторианскую гвардию с ее перспективой щедрых надбавок из императорской казны. А если сюда прибавить еще и солидные накопления, и доходы от трофеев, то жить на склоне лет можно будет безбедно и со вкусом. К этому не хватает лишь хорошей, достойной женщины…

Он мельком взглянул на Петронеллу, и сердце его растроганно дрогнуло от вида того, как она смотрит на звезды. Кожа ее была гладкой-прегладкой, словно тончайшая глазурованная керамика.

– Ночь-то какая дивная, – глядя вверх, с тихим восхищением сказала она.

– Это да, – кивнул Макрон. – Красивая, язви ее, ночь.

Какое-то время они стояли молча, а затем Петронелла жалобно пискнула:

– Мне холодно.

– Так принеси, наверное, плащ, – посоветовал Макрон. – Или подогретого вина.

Петронелла терпеливо вздохнула.

– А обнять меня ты не догадаешься, недотепа?

От такой беззастенчивости центурион слегка оторопел. А затем рассмеялся и, чуть помешкав, неуклюже обхватил ее руками. Она прижалась к его груди, и он почувствовал исходящий от ее волос легкий запах соломы. Надо сказать, приятный.

Петронелла подняла на него лицо, и ее губы тронула улыбка.

– Ну, так что?

Макрон подался вперед поцеловать ее, и она нежно приникла к его губам своими. Мягкие, теплые. Хорошо… В самом деле очень хорошо.

Потом она отвела голову и посмотрела весело и лукаво.

– Я уже начинала недоумевать, созреешь ли ты до этого.

– Что? А почему бы и нет? Ты, э-э… прекрасная женщина. Да, именно. Во всяком случае, я так думаю.

– Любовница-то, наверное, так себе?

Макрон слегка нахмурился. Он об этом как-то и не задумывался. Себя он в этом плане считал не хуже других мужчин. Женщин у него было столько, что не всех и упомнишь; некоторые давали ему и без денег. Встречались среди них и привлекательные, были и простушки; к некоторым он даже испытывал мимолетную привязанность. Но вот теперь перед ним стоит Петронелла, и по какой-то причине он чувствует себя ей обязанным. И хочет с нею быть. Она говорит от души. С ней весело, тянет смеяться. Да и в бедрах явно оживает огонек.

Петронелла игриво поерзала животом по его причинному месту.

– Ой, а что это там у тебя зашевелилось?

– Гм. Это… Оно бы…

Макрон попробовал отодвинуться, однако Петронелла крепко его удерживала. Удивительная, надо сказать, сила.

– Что же нам такое с этим сделать? – проворковала она.

На этот раз Макрон решил не отстраняться, а погладил ей волосы. Петронелла сладко замурлыкала, и тогда он скользнул рукой ей на ягодицы.

– Вот это мысль, – заговорщически прошептала она. – Идем-ка куда-нибудь, где спокойней.

– Вон там, – Макрон кивнул в сторону сада.

– Ну да, холодина такая… У тебя в комнате, кажется, есть теплое удобное ложе. – Петронелла подмигнула. – Не пускать его в дело просто стыдно…

* * *

Макрон с блаженной улыбкой взял ладонь Петронеллы, поднес ее к губам и поцеловал.

– Чего это ты? – поигрывая пальцами, спросила она.

– Да так, – ответил центурион. – Просто блаженство, и всё. Мирно так на душе…

– Для солдата, наверное, ощущение необычное. – Нежно высвободив ладонь, Петронелла погладила его по щеке. – Ну и хорошо, что на сердце покой. Я рада.