День цветения

Если ты думаешь, что я не понял, почему, ты ошибаешься, Мотыль Иргиаро. Впрочем, неважно. Из-за надежды как-то помочь Ульганару ты остаешься, или из нежелания упускать шанс научиться уходить в Нигде — какая разница? Все равно мне придется тебя учить.

Знал ведь, что именно так и будет. Но слово есть слово. Никуда не денешься. Между прочим, кто тянул тебя за язык тогда? Этакая мягкая небрежность: "Я научу тебя. Хочешь?" — чтобы черные глаза вспыхнули от радости. Потому что он не хотел оскорбить мертвых, потому что вся история с хлевом в комнате предков… вся история с козами была серией идиотских случайностей. Потому что я чуть не убил его… а надо было тогда его убить. И моя девочка сейчас не прятала бы от меня за напускной бурной нежностью к Радваре-энне холодный комок, что свернулся где-то внутри.

Раз, два — нету. Иргиаро.

— Ты меня слышишь?

— Д-да.

Кажется, он действительно меня слышит. Слишком хорошо. Не очень удачный способ возбудить в аинахе доверие, э? Проверил заслонки. Так уже лучше.

— Я пойду в Нигде. Ты — за мной. Только сперва убери это, — кивнул на пятно на полу, перешел на лиранат:- Радвара-энна, где у тебя тряпка?

— Тряпка? — встрепенулась она, — Какая тряпка?

— Пол вытереть.

— Да я сейчас, скоренько, я сама, — поднялась.

— Не ты. Он. Пожалуйста, Радвара-энна.

Получив тряпку, Иргиаро аккуратно подтер капитанов плевок, а Радвара-энна подошла к Йерр, присела на корточки и заговорила тихо-тихо. Я не стал прислушиваться. Я доверяю тебе, Радвара-энна. Ты — настоящий Аррах, не то, что я. А я пока займусь другим делом. Тоже, кстати, мне не свойственным.

Усадил Иргиаро у стены, пристроился рядом.

— Я думал, Йерр сможет нас страховать. Придется обойтись без этого. Не бойся, в крайнем случае вывалишься обратно. Держись за меня.

Иргиаро робко взял меня за рукав.

— Да не руками, — прикосновение его было неприятно. Ладно, плевать. — Впрочем, можешь и руками, если так проще. Думай о брате. О том, что хочешь его увидеть. Не напрягайся. Расслабься. Растворись. Слушай меня и повторяй за мной.

Словами я все равно не расскажу, что нужно делать. Нет эквивалентов, ни в найлерте, ни в лиранате. Рэссэр — идти, двигаться. Саэрр — тоже двигаться, только — не телом. Иха саэре, аинах. Иха саэре анх.

Шаг.

Шаг.

Медленно. Трудно саэра медленно. Меня учили по-другому. У наставников было время. У меня его нет.

Иха саэре анх, Иргиаро. Шаг. Еще…

Он отвалился.

— В чем дело?

— Н-не получается… — бледное лицо, крупные капли пота на лбу, затравленно подергиваются губы.

— Почему не получается?

Ты слишком хорошо слышишь меня, Иргиаро? Извини, это — твои проблемы. Я, по крайней мере, стараюсь сдерживаться.

— Я, наверное, не готов… Может, потом?.. — завозил по полу ногами.

— Сидеть, — сказал я. — Значит, на первый раз придется затащить тебя туда силком.

— Нет. Я не могу сейчас, — забормотал Иргиаро, — Лучше — потом… Мне… надо… Мне надо выйти…

— Потом — когда?

Не будет никакого потом, дружок. Нету у меня времени на всякие "потом".

— Чуть позже… не сейчас… — вскочил, принялся колотиться в закрытую дверь, наконец выпал в сени.

Хлопнула вторая дверь. Тишина.

Да, я не в лучшем состоянии, чтобы кого-либо чему-либо учить. Да, я зол на тебя. Да. Ну и что с того? Я совершенно не собираюсь скрывать, что мне противно видеть твою физиономию. К тому же, видимо, от растерянности, ты опять взялся за старое, зубастая деточка. А я уже говорил, что на жалость меня брать бесполезно. Можно добиться только обратного эффекта.

Йерр, как ты, маленькая?

Все в порядке, Эрхеас. Липучка ушла.

Совсем ушла? Он удрал, малышка?

Нет. Липучка близко. Липучка сует голову в холодное.

В снегу кувыркается. Что ж, пусть кувыркается. Может, подумает головой своей и поймет, что лучше ему отказаться от обучения? Правда, остается еще Ульганар и желание помочь ему. Дождаться ночи и развязать Ульганара, например — забавная идея, э?

Сюда идет еще один.

Кто?

Маленький. Они теперь идут оба. Маленький и Липучка.

В сенях шум:

— Что ты лезешь? Что ты лезешь? Вали отсюда! Вали! — сдавленный шепоток Летери, — Бабку ж кондратий обнимет! Вали отсюда, страхолюдина страшенная!

— Я должен знать, — бухтел на смеси лираната и найла Иргиаро, — Твое известие. Я обязан знать.

— Эй, — Радвара-энна ухватила клюку и пристукнула по полу:- Кто там? Вот как счас клюкой-то в лоб. Кто балует?

— Внук твой, Радвара-энна. Здоровье твое бережет.

Она вышла в сени.

— Летери, ты, что ль? Чего это ты гостя из дома выпроваживаешь? Заходи, милок, заходи. Это он не со зла, по дури.

В комнату ввалились Иргиаро и несколько ошалевший Летери, вошла сама хозяйка.

— Здрасте, — пробормотал мальчишка, оробев от обилия гостей в бабкином доме.

— Вечер добрый.

— Присаживайся к столу, — Радвара-энна подтолкнула внука, — Пока похлебка не простыла совсем. Чего прибег-то на ночь глядя?

Летери прошел к столу, уселся:

— Да батька прислал…ой… — углядел капитана, признал:- Ой, господин хороший, и ты здесь! А… — посмотрел на меня, в широко распахнутых глазах — нарастающая паника.

— Так с чем тебя батька-то прислал? — спросил я.