День цветения

"Суставы" — надпись на современном найлерте, под надписью два крестика. Хм, очень содержательно. Следующую баночку я открывала осторожно. Держа подальше от лица, помахала ладонью, принюхалась. Ничего. Поднесла горлышко поближе. Ничем не пахнет. Внутри стеклянисто поблескивало беловатое желе. Надпись гласила: "Голова". Крестик, галочка, старонайларская руна "эд". Понимай, как хочешь.

Все остальное, а я докопалась почти до самого дна, выглядело примерно так же. Нелепая надпись, загадочный состав внутри. Очень немногое я опознала по запаху и внешнему виду. Большая же часть оказалась совершенно недоступной, хотя иногда я улавливала слабо знакомые ароматы. Понятно было одно — это богатейшая коллекция экзотических медицинских препаратов. У меня даже руки затряслись от вожделения.

— Альса, — подал голос любимый, — нельзя брать чужое.

Я поглядела на него рассредоточенным взглядом алкоголика. У меня в лаборатории есть кое-какие реактивы как раз для подобного случая. Кое-что распознать я бы смогла. Не все, конечно, но…

— Альса, — пальцы Стуро стиснули запястья, — положи-ка это обратно. И это тоже. Да, да, все положи. Не надо цепляться, нет. Мы и так здесь все перевернули.

— Я не собиралась ничего красть!

— Ясно, не собиралась. Разве я это говорил?

— Отпусти меня!

— Сейчас. Конечно, — он потянул меня к себе, и одновременно подальше от сундука, — Сейчас. Сейчас.

— Эй, что ты делаешь! Нашел место… — в этот момент в голове у меня прояснилось. Я замерла и перестала отбиваться. — Слу-ушай! Я догадалась, кто этот твой… как его? Ну, "этот…". Знаешь, кто? Знаешь?

Стуро покачал головой. Капюшон его свалился и волосы засыпали лицо.

— Он колдун! Настоящий языческий колдун! Представляешь?

Стуро пожал плечами.

— Не представляешь! Я объясню. Колдун, он же маг, он же волшебник. Иногда сам по себе, иногда жрец языческих богов. Как правило, перегружен неправильными представлениями о магии, как о ниспосланной ему свыше силе. Работает в системе калькированного восприятия мира. Однако практика ритуала волшбы во многих случаях имеет под собой реальный механизм магии. То есть, все эти колдовские пассы и взывания к богам, как ни странно, срабатывают. Иногда. Теперь ясно?

Стуро моргнул.

— Обращающийся к богам? Как Говорящая С Ветром?

— М-м… Вроде того. Но, я думаю, приятель этот пожиже вашей главной жрицы. В баулах у него — колдовские причиндалы. В сундуке — не только лекарства, а вероятно, и снадобья для заклинаний и вызывания духов. Потому он Маукабру окрутил, что владеет некоторыми магическими практиками. Видал, какой у него шест с финтифлюшками? Это шаманский жезл. И он с этим жезлом отправился камлать. А я приставала к нему с глупостями… Ух, как это все интересно!

Стуро вдруг нахмурился, вслушиваясь в одному ему доступные колебания воздуха.

— Маукабра возвращается, — сказал он, — Одна.

Я вскочила, наступая на плащ и на подол.

— Быстро! Вставай. Заметаем следы и сматываемся. Два раза за один день я с ней встречаться не хочу!

Аманден Треверр

Сам я, честно говоря, не большой любитель охоты. Нет у меня необходимого азарта. Но Ровенгур понимает толк во всех охотничьих делах и гости, скорее всего, останутся довольны. Загонщики отобраны в достаточном количестве, чтобы поднять любого зверя. Кроме того, загонщики знают, что нашедший дракона получит пять лиров. Также они знают и куда нужно оного дракона гнать. А здесь, у нас, все приготовлено. И свора крючкохвостых деревенских собак, натасканных на медведя, и шестеро лучников в засаде, на всякий случай. Эрвел жаждет сделаться драконоборцем. Но у меня на этого зверя другие планы. Я хочу, чтобы главный приз охоты достался Гравену. Будь моя воля, я пустил бы за разнесчастной тварью Ровенгурову свору золотых гончих, но управляющий объяснил мне, что облава и охота — совершенно разные вещи. Собаки могут угодить под выстрел, и тому подобное…

В конце концов, довольно. Даже если дракона не существует, охота придется по душе "главному гостю". Вон как глаза блестят. Он не играет, ему действительно нравятся все эти развлечения, вкус к которым я утратил уже очень давно. Он любит шум, праздник, любит оказаться в центре веселящейся компании. И при этом остается человеком, весьма желательным в качестве союзника и совсем не желательным в стане противника…

— Зверь пошел, господа! — крикнул из кустов лесничий.

Мы с Гравеном изготовились.

И зверь — пошел.

Господи, кого тут только не было! Зайцев и прочую мелочь мы пропускали. Гравен красиво снял оленуху одной стрелой, в самца промазал, но из засады вылетели три стрелы и свалили рогатого. Я убил лисицу и ранил рысь — лучники добили и ее. Еще одного оленя мы с Гравеном поразили одновременно: я — в плечо, он — в глаз.

Обернулся ко мне, ноздри возбужденно дрожат, глаза сверкают:

— Мы отлично справляемся на пару, советник! Над этим стоит подумать?

Вот оно! И не я, а он. Он сделал первый ход!

— Можем обсудить после охоты, — улыбнулся я.

— Да, разумеется.